Контакты
Главная / Акты

Биография. Демограф Анатолий Вишневский — о кризисе рождаемости, росте смертности и проблеме миграции Директор института демографии вшэ анатолий вишневский

https://www.сайт/2017-08-25/demograf_anatoliy_vishnevskiy_o_krizise_rozhdaemosti_roste_smertnosti_i_probleme_migracii

«Что будет с Россией, если останется только несколько крупных городов?»

Демограф Анатолий Вишневский - о кризисе рождаемости, росте смертности и проблеме миграции

Konstantin Kokoshkin/Global Look Press

За первое полугодие текущего года естественная убыль населения выросла втрое по сравнению с 2016 годом - такую статистику Росстат обнародовал в середине июля. Показатели рождаемости снизились на 11%, а число умерших в среднем превысило число родившихся в 1,2 раза - и потери в численности населения не компенсируются даже миграционным притоком. Демографы отмечают, что из-за высокой смертности и низкой продолжительности жизни кривая численности населения в ближайшее время пойдет на спад. О том, что не так с демографической политикой в России и почему выдача материнского капитала не сработала, в рамках лекции «Другой разговор» в Ельцин Центре рассказал директор Института демографии НИУ ВШЭ Анатолий Вишневский..

Что происходит с рождаемостью?

В последнее время у нас материнство стареет. Еще недавно у нас была высокая рождаемость в женском возрасте до 20 лет, самой рожающей группой была группа 20-25 летних. В 90-е годы ситуация изменилась: стала снижаться рождаемость в возрасте 20-24 года, и стала повышаться в группе 25-29-летних. Эта тенденция была раньше по всей Европе, но до нас дошла в 90-е годы. Почему это произошло? В прошлом, чтобы у женщины выжило два ребенка, она должна была рожать шестерых. В дореволюционной России только на первом году жизни на 1000 человек умирало где-то 250-300 младенцев. Сейчас же младенческая смертность очень низкая: в России умирает 6-7 младенцев на 1000, и этот расклад еще отстает от того, что мы видим в более развитых странах - там уже 2 младенца на 1000. И если раньше умирало такое количество детей, но в конечном счете где-нибудь двое из всех родившихся у женщины выживало, то сейчас, если вы хотите иметь двоих детей, достаточно родить двоих детей.

Но почему тогда дети рождаются позже, а не раньше? В 1960-е годы в Европе произошла контрацептивная революция: люди научились управлять рождаемостью и могут родить тогда, когда хотят. Кроме того, увеличилась продолжительности жизни, и если раньше родители боялись умереть, не поставив детей на ноги, сейчас ситуация другая. Женщины (и не только женщины) это поняли, и в 70-е годы начался этот сдвиг в материнском возрасте. Это высвободило огромное количество времени и энергии: женщина может получить образование, сделать карьеру, достичь какого-то материального достатка. Это никто не организовывал специально: произошел совершенно синхронный поворот в разных странах, это логика жизни. Но мы вступили на этот путь только в 90-е годы и получили сдвиг только сейчас.

Маргарита Власкина/сайт

Статистически в последние годы мы находились на кривой рождаемости, которая повышалась. Но она и должна была повышаться - если посмотреть на предыдущие периоды, то этот показатель идет «волнами». И теперь число рождений будет неизбежно сокращаться - это ни от кого не зависит. При этом собственно «рождаемость» — то есть количество детей на одну женщину — может оставаться прежним. Но уменьшается количество рождений. Сейчас у нас к материнскому возрасту подходит поколение женщин, которые родились в 90-е годы (в период предыдущей демографической ямы). Их меньше, соответственно у них будет меньше детей.

Есть еще один график — сравнение рождаемости в России с другими странами. Самый верный показатель — сколько детей родила женщина в каждом поколении за всю свою жизнь. И он не сильно отличается от того, что мы видим в Европе; наоборот, есть страны, в которых этот показатель ниже, чем в России: в Германии, Италии, Японии. Поэтому нельзя сказать, что она у нас сильно ниже, чем в других странах.

Что в России со смертностью?

Со смертностью у нас дела обстоят совсем иначе. В прошлом мы, по сравнению с европейскими странами, всегда отставали по ожидаемой продолжительности жизни. Но где-то в 1960 году мы с ними сблизились. Я думаю, что большую роль сыграло появление антибиотиков, которое снизило количество смертей по инфекционным причинам. Но после 1960 года мы по этому параметру стали расходиться. И — при неуклонном росте показателя продолжительности жизни в других странах — этот разрыв только увеличивается.

От чего умирают люди? Общую ситуацию определяют сердечно-сосудистые заболевания и рак. За 50 лет во Франции сложилась следующая ситуация: вне зависимости от причины, люди умирают позже — ожидаемая продолжительность жизни выросла на 11 лет.

Недавно Министерство здравоохранения РФ объявило, что мы достигли рекорда по ожидаемой продолжительности жизни — 72 года. Это правда. Но правда и в том, что этот показатель ниже, чем во многих развивающихся странах, например в Мексике.

Наиль Фаттахов/сайт

Если посмотреть статистику за 50 лет в России, то получится, что к 1960 году продолжительность жизни даже чуть-чуть снизилась. Только в некоторых возрастах у нас смертность ниже, чем в 1965 году: иначе как стагнацией это не назовешь.

Сейчас у нас главный рисковый контингент — это взрослые мужчины 35-40 лет, которые вообще не должны умирать.

Только в некоторых возрастах у нас смертность ниже, чем в 1965 году. Это связано в целом с более рисковым поведением мужчин, с алкоголизмом, но вообще в России эта смертность недопустимо высока. Во время антиалкогольной кампании в СССР ситуация чуть улучшилась, но потом показатели опять пошли вниз. Сегодня у нас есть определенные успехи с точки зрения статистики, но в основном благодаря снижению младенческой смертности — когда она снижается, вся статистика по продолжительности жизни закономерно растет. Только это не компенсирует высокую смертность в более старших возрастах.

Надо сказать еще и о ВИЧ-инфекции — у нас с этим беда. В развитых странах прекратился рост смертности от СПИДа в последние 20 лет, а у нас нарастает, и, по сути, идет эпидемия. В 90-е годы уровень смертности от этого был нулевой, но нужно учитывать, что смерть от этого фактора наступает не сразу: она отложена на 10 лет и более.

Кроме того, у нас очень высокая смертность от внешних причин. Это не чисто медицинская причина — это убийства, самоубийства, происшествия и так далее. Но даже смерть от ДТП складывается из нескольких факторов — это не только состояние дороги и водителя, но и скорость, с которой на место прибывает бригада скорой помощи. Я видел, как в Европе медики приезжают буквально сразу же после того, как произошло столкновение, и сомневаюсь, что такое есть у нас. В итоге — полный застой в России на фоне непрерывного роста продолжительности жизни во всех развитых странах, к которым Россия в начале 1960-х годов была достаточно близка. Это какая-то системная причина — это не то что некие лихие 1990-е годы или какой-то конкретный министр что-то не так делал. Здесь надо разбираться глубже.

Есть такое понятие — демографический переход. Если меняется причина смерти, меняется и возраст смерти. Таких перехода было два. Один был связан с борьбой с инфекционными заболеваниями — и здесь мы справились. А вот второй был связан с неинфекционными причинами, и вот на этом этапе мы застряли. Я не могу сказать, что в этом виновата только система здравоохранения. Но нужно поставить вопрос: а за что она должна отвечать? Кто-то же должен дирижировать всем, что связано с нашим здоровьем и смертью. Если известно, что у нас высокая смертность связана с ДТП — должен ли Минздрав говорить, что это не наша епархия, или поставить какую-то задачу перед МВД, например? Судят ведь по результатам.

Как на ситуацию реагируют власти?

Все знают, что у нас в 2007 году ввели материнский капитал, и все говорят, что тогда у нас рождаемость стала повышаться. Коэффициент суммарной рождаемости, на который любит ссылаться в том числе и Владимир Путин, действительно рос. Только проблема в том, что он рос и раньше — с 1999 года. Если посмотреть на график прироста числа родившихся, в 2007 году — когда ввели материнский капитал — столбик числа родившихся растет. Но это единственный высокий столбик, после чего все снова спало. Потом опять подскочило — хотя ничего в политике не менялось. Поэтому сколь-нибудь существенного влияния на рождаемость мер демографической политики обнаружить не удается.

Материнский капитал — хороший пропагандистский ход, но с точки зрения рождаемости большого эффекта он не принес.

Понятно, что столько, сколько в Китае или в Индии, россияне не нарожают. Надо дать семье возможность иметь столько детей, сколько она захочет. Поэтому, если бы меня спросили, как строить политику, на мой взгляд, должна быть именно поддержка семьи с детьми. Это могут быть разные меры, и я не исключаю, что это может обойтись государству дороже, чем материнский капитал.

«Не должно быть такой политики, когда государство "покупает" детей у семьи»Дарья Шелехова/сайт

Я думаю, что должна быть социальная политика, которая поддерживает семью с детьми, и не должно быть такой политики, когда государство «покупает» детей у семьи. Любая семья должна иметь возможность родить ребенка и чувствовать себя в зоне социальной безопасности. Но когда говорят: «Вот мы сейчас дадим людям деньги, и они родят больше» — я думаю, что это заблуждение. Есть, конечно, определенные категории населения, которые в первую очередь ориентируются на социальные пособия и рожают с расчетом на него. Но это не основная масса населения.

Еще одна вещь — что у нас происходит с абортами, кампания против которых набирает обороты в последние годы. Действительно, в России (в СССР) было колоссальное число абортов. Это связано с тем, что контрацептивная революция, прошедшая везде в 60-е годы, у нас тогда не произошла — мы не получили противозачаточных средств, и даже когда они как-то понемногу просачивались, врачи отговаривали от их применения. В результате вместо предотвращения беременности начались многочисленные прерывания. И хотя в 90-х политика Минздрава не изменилась, число абортов начало колоссально снижаться — поскольку появился рынок и средства контрацепции. Поэтому сегодняшняя кампания против абортов не имеет под собой оснований — потому что их становится объективно меньше. Конечно, аборт — это зло, у аборта нет сторонников. Но сейчас есть возможность практически избавиться от абортов, управляя беременностью.

Еще одно из важных следствий неблагоприятной ситуации со смертностью в том, что планируемое сближение с европейскими странами по возрасту выхода на пенсию — видимо, неизбежное по экономическим соображениям — в отличие от этих стран, не подкрепляется ростом продолжительности жизни пожилых людей. Расходы на здравоохранение в России уже давно совершенно не соответствуют тем вызовам, на которые оно должно отвечать в 21-м веке. В Нидерландах на это тратят около 10% от годового ВВП, в США — 8%, в Турции — около 5%. В России на это тратится около 3,5%. И эта экономия на здравоохранении затрудняет перенос выхода на пенсию: люди не доживают до пенсии, а если доживают, то в таком состоянии здоровья, что уже не способны работать. Если мы поднимем пенсионный возраст с 60 до 65 лет, допустим, что мы получим? Мужчина уже не может найти работу и пойти на нее — и еще не может получать пенсию. Значит, ему все равно придется платить какое-то пособие.

Решат ли проблему мигранты?

Миграция — это вообще больной вопрос, очень сложный и очень серьезный. Население у нас почти не растет, территория огромная, население стареет — у нас возникает куча проблем, связанная с нехваткой трудовых ресурсов и так далее. В России еще есть такая вещь, как западный миграционный дрейф — с востока мигрируют на запад, все просачиваются на ту сторону Урала. Проблема Дальнего Востока — это ограниченность демографических ресурсов. Правительство должно было обеспокоиться, что четверть населения России живет в Московском регионе. Это просто небезопасно. Сельские ресурсы исчерпаны, сейчас высушиваются малые города. Что останется от России, если останется только несколько крупных городов? России нужны люди, но получить их в большом количестве можно только путем миграции.

Казалось бы, это можно решать с помощью миграции, но сделать это не позволяет общественное мнение, и я пока не вижу, чтобы этот вопрос кто-то разруливал. Кто-то сказал раньше: вот у нас возрастная дыра в 90-х годах, можно бы залатать ее миграционным притоком молодежи, и мы бы не знали этой проблемы сто лет. Но это не было услышано — и теперь эта проблема у нас сто лет будет.

«Возникают антимигрантские настроения. Они и у нас есть — хотя я считаю, что у нас на это нет оснований»Joel Goodman/ZUMAPRESS.com/Global Look Press

По такому пути пошли европейские страны, но возникла другая проблема. Как сказал швейцарский драматург Макс Фирш: «Мы хотели получить работников, а получили людей». Люди приехали и остались там жить — и сейчас в европейских центрах можно видеть, что уличная толпа совсем не европейского вида. Возникают антимигрантские настроения. Они и у нас есть — хотя я считаю, что у нас на это нет оснований. Начинаются заявления, что они отбирают наши рабочие места, они не имеют квалификации, что они террористы. Понятно, что когда в одну страну переезжают жители другой, возникает проблема интеграции. Несмотря на эксцессы, которые возникают в европейских странах, во многих это и происходит. Поэтому нельзя сказать, что та же Франция сейчас страдает от мигрантов, которых там действительно много.

Но тут есть другой аспект. В мире произошел и продолжается демографический взрыв, когда население в развивающихся странах резко растет. Еще меня в школе учили, что население планеты — 2 млрд человек, сейчас их 7 млрд. То есть 5 млрд человек появилось только за мою жизнь. В результате возникает навес развивающихся стран над развитыми. Есть прогноз, что до конца века население увеличится до 10 млрд. Сейчас Нигерия уже превзошла по численности Россию, и считается, что ее население может превысить 1 млрд. Весь глобальный север - это миллиард человек, а в Китае миллиард одни только китайцы. Какая-то часть людей хочет переехать, зная, что весь мир живет в Европе. Население развивающихся стран было преимущественно крестьянским, маломобильным. Но когда население растет, места для всех не хватает, и они перемещаются в города. За последний десяток лет 2,7 млрд человек в развивающихся странах переселилось в города. Это люди, у которых есть опыт миграции, они более мобильны, более образованны и плюс ко всему — очень молоды. В той же Нигерии медианный возраст — это 18 лет, половина населения старше этого возраста, половина младше. Это население, которое состоит из подростков. В развитых странах медианный возраст примерно 35-40 лет.

Теперь представьте, что прошло время. Когда-то крупнейшими городами были Нью-Йорк и Токио. Сейчас крупнейшие города находятся в Азии. Люди там чрезвычайно молоды, полуобразованны — они только вышли из села и хотят чего-то в жизни. Вот та среда, которая питает терроризм и вообще любые экстремистские идеи и деятельность просто по определению: масса молодых людей, неадаптированных к жизни, потому что страны очень бедные. А рядом есть богатые страны Европы или Америки. Эта ситуация, с моей точки зрения, совершенно недооценивается. Говорят, что виноват ислам, но он не виноват — просто исламские страны оказались в центре демографического взрыва. Огромное молодое население, оторванное от корней… и здесь есть очень глубокие и далеко идущие опасности для всего мира.

«Люди там чрезвычайно молоды, полуобразованны — они только вышли из села и хотят чего-то в жизни. Вот та среда, которая питает терроризм»Osie Greenway/ZUMAPRESS.com/Global Look Press

Как к этому надо относиться с точки зрения России? Ответ на этот вопрос вообще не только в руках России или другой конкретной страны, его нельзя решить так просто. Сейчас условия задачи непонятны. Политики и дипломаты не касаются этого вопроса, они рассуждают только о том, как препятствовать этой миграции с точки зрения своей страны. Но это все-таки огромный человеческий ресурс, который мы могли бы использовать. Другое дело — как его взять? Мы безусловно имеем проблему и с трудовыми ресурсами, и с возрастной структурой, но это очень непростая задача: должна быть политика, должно быть понимание, а его нет ни у кого — ни у нас, ни в США. Все напуганы растущим миграционным потоком и не знают, что ему противопоставить.

Понятно, что европейская идентичность не может остаться неприкосновенной — она может развиваться и обогащаться за счет разных культур. В этом нет большой опасности, если это остается в рамках каких-то пределов. Есть демограф, который опасается, что в Англию вместе с мигрантами начинают проникать какие-то другие элементы правовой культуры. Но в России мы видим, что без всякой миграции с Северного Кавказа начинают проникать какие-то другие законы. Обеспокоенность этим есть, но что делать? Кто-то требует просто остановить миграцию полностью. Но физически это невозможно.

Что дальше?

Можно ли решить проблемы демографии «начав с себя», а не пеняя на государство? Если я вижу человека, который напился до оскотинивания, я, конечно, могу сказать ему: начни с себя, тебе никакой Минздрав не поможет. Но это же все тоже имеет какие-то корни. Все мы зависим от среды, в которой мы живем — это и инфраструктура, и социальное окружение. Государство само на себя берет большую ответственность. В свое время, в 90-е годы, был такой лозунг «Меньше государства». Сейчас он сошел на нет, государство не захотело «меньше себя», и решило, что его должно быть много. Но в таком случае у него и ответственности должно быть много.

«В России очень плохая структура потребления алкоголя — так называемый «северный тип», когда пьют крепкие напитки большими дозами за короткое время»Caro/Bastian/Global Look Press

Некоторое время назад главным санитарным врачом в России был Геннадий Онищенко, и он вел последовательную борьбу против пива. Заявлял, что развивается пивной алкоголизм и он едва ли не опаснее обычного алкоголизма. При этом известно, что в России очень плохая структура потребления алкоголя — так называемый «северный тип», когда пьют крепкие напитки большими дозами за короткое время. В Европе потребление алкоголя не дает таких последствий для смертности — потому что пьют вино, либо пиво, с которыми вы не получите такую ударную порцию этанола. Мы понимаем, что первое, что надо делать — не вводить «сухой закон», а изменить структуру потребления алкоголя на менее опасную. И она даже меняется — молодежь не набрасывается сразу на водку. Но при этом был человек, облеченный властью, который прямо пытался этому воспрепятствовать. Это только один частный вопрос [от которого зависит демография], но он не изучается, не попадает в госполитику, проблема пьянства ни на каких уровнях не решается. Вместо этого мы гордимся тем, что изобрели вакцину против Эболы. Вот только Эбола — это не наша проблема.

Пока же власти из докладов демографов власти выбирают только то, что им удобно, и цифры, которые видят, приукрашивают в десять раз. Некоторое время назад я с удивлением услышал в выступлении Путина, что есть такой 25-летний цикл колебаний числа рождений. Да, мы это написали. Но это сейчас удобно сказать: «А что вы удивляетесь теперь ситуации с рождаемостью?» Конечно корни нашего неблагополучия растут из СССР, и очень-очень ощущаются до сих пор последствия войны. У нас вообще многое в жизни идет оттуда — не можем мы с этим наследием никак расстаться, оно все время идеализируется. Одно время мне казалось, что будут подвижки демографической ситуации, и правильные слова говорились. Сейчас меня смущает, что ситуация все время приукрашивается, и это никакой пользы не приносит. Сейчас вот ставят цель, чтобы к 2025 году продолжительность жизни достигла в России 76 лет. Но цель эта уже неправильна — этот показатель имеют многие страны, которые в подметки не годятся России. Нет даже понимания, что такое эти 76 лет, если у многих было 80 лет несколько лет назад. Как ее не повысить еще больше, если все это сделали уже давно? Вот в чем вопрос.

Вы можете посмотреть полную версию лекции:


Том I. Демографическая теория и демографическая история

ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Введение

Глава 1
Воспроизводство населения и его исторические типы

1.1. Размножение популяций животных и воспроизводство населения
1.2. Исторический характер воспроизводства населения
1.3. Архетип воспроизводства населения
1.4. Первая демографическая революция
1.5. Традиционный тип воспроизводства населения и его историческая ограниченность
1.6. Современный (рациональный) тип воспроизводства населения
1.7. Краткие выводы

Глава 2
Становление современного типа смертности

2.1. Сущность переворота в смертности
2.2. Смертность традиционного типа
2.3. Социальные предпосылки переворота в структуре причин смерти
2.4. Ограничение катастрофической смертности
2.5. Переворот в структуре причин смерти
2.6. Снижение повозрастной смертности и изменение кривых дожития
2.7. Рост средней продолжительности жизни
2.8. Завершение перехода к новому типу смертности
2.9. Новый тип смертности в СССР
2.10. Становление нового типа смертности в развивающихся странах
2.11. Краткие выводы

Глава 3
Становление современного типа рождаемости

3.1. Основные факторы рождаемости: плодовитость и поведение
3.2. Рождаемость традиционного типа
3.3. Исторические предпосылки переворота в рождаемости. Изменение цели демографического регулирования
3.4. Исторические предпосылки переворота в рождаемости. Необходимость новых методов демографического регулирования
3.5. Изменения в брачном поведении
3.6. Изменения в репродуктивном поведении супругов
3.7. Динамика рождаемости в индустриальных странах
3.8. Новый тип рождаемости в СССР
3.9. Становление нового типа рождаемости в развивающихся странах
3.10.Краткие выводы

Глава 4
Переход к современному типу воспроизводства населения

4.1. Демографический переход, демографическая революция, демографический взрыв
4.2. Демографическое старение
4.3. Повышение управляемости и устойчивости воспроизводства населения
4.4. Переворот в экономичности воспроизводства населения
4.5. Рационализация индивидуального жизненного цикла
4.6. Краткие выводы
Заключение
Литература

Историческая демография

Ранние лапы становления нового тина рождаемости и РОССИИ (1977)
Оценка числа родившихся в Российской империи (1840-1913 годы) (1992)
1. Исходные данные и методы оценки
2. Результаты
Место исторического знания в изучении прокреативного поведения в
СССР (1998)
1. Введение
2. Экономическая ценность детей
3. Неэкономическая ценность детей
4. Отношение к рождению и смерти детей
5. Регулирование деторождения
6. Современное прокреативное поведение в свете знаний о прошлом
Образ прошлого в демографической литературе (1989)

Теоретическая демография

Демографическая политика и демографический оптимум (1974)
О мотивационной основе рождаемости (1979)
1. Прокреационная и репродуктивная потребности
2. Внешнее и внутреннее в детерминации прокреационного поведения
3. Два типа прокреационной мотивации
Процессы самоорганизации в демографической системе (1986)
Иерархия целей демографической системы
Управление в демографической системе и культура
Социокультурный отбор
Социокультурный отбор и демографическая политика
Демографическая реальность в свете теории и идеологии (2004)

Том 2. Экономическая демография. Анализ демографических процессов

Экономическая демография

Население и производство (1972)
1. Вводные замечания
2. Демографическое состояние и уровень производства
Одноресурсная статическая производственная функция
Численность населения и производственная функция
Структура населения и производственная функция
Структура населения и его экономическая активность
Структура населения и его мобильность
Структура населения и производительность труда
Структура населения и производственная функция в целом
3. Демографический рост и рост производства
Статический и динамический подходы в экономике
Одноресурсная динамическая производственная функция
Динамическая производственная функция
Демографический рост и численность работников
Демографический рост и производительность труда
Двухресурсная динамическая производственная функция
4. Заключение
Литература
Экономические проблемы развития форм городского расселения (1972)

Анализ демографических процессов

Демографическая модернизация России и ее противоречия
Смертность в России: возрастно-причинные группы риска и приоритеты
действия (1997)
Кризис смертности в России
Современная российская модель смертности
Главные возрастно-причинные группы риска (Заключение)
Литература
Русский крест (1998)
Статья первая. Что происходит со смертностью?
Статья вторая. Что происходит с рождаемостью?
Статья третья. Будет ли умножаться население России?
Литература
Автономны ли демографические процессы в современной России? (2003)
Приложение . Подъем смертности в 90-е годы: факт или артефакт?
Пять вызовов нового века (2004)
Литература
Альтернативы миграционной стратегии (2004)
Литература
Демографические потери от политических репрессий (2005)
Революция и гражданская война
Репрессии 1930-х- 1950-х годов
Демографические потери от репрессий
Литература
Восток к Запад Европы: разные демографические судьбы (2002)
Восточная Европа: догоняющая модернизация
Урбанизация
Миграция
Рождаемость
Продолжительность жизни
Воспроизводство и рост населения
Литература
Мировое население: соблазн и опасность количества (1997)
Можно ли накормить весь мир? (2002)
Мировой демографический взрыв и антропогенное давление на климат (2004)

Выдающийся российский демограф Анатолий Григорьевич Вишневский, директор Института демографии НИУ ВШЭ – одновременно и замечательный писатель. Его роман «Жизнеописание Петра Степановича К.» – беллетризованная демографическая история СССР XX века. Пристальное внимание профессора, который недавно отметил 80-летие, к истории, «долгому времени», позволяет ему не увлекаться мелкими колебаниями конъюнктуры: расчетная единица демографии – десятилетия, если не века. О длинных трендах, которые отражаются в сегодняшнем дне мы и поговорили с мэтром.

– Анатолий Григорьевич, как кризис влияет на демографию? Может быть, рано говорить об этом или все-таки есть какие-то индикаторы…

– На этот вопрос очень трудно ответить. Дело в том, что в демографии есть свои очень устойчивые тенденции. Поэтому с большой помпой принимаемые политические меры на самом деле на ситуацию зачастую никак не влияют. То же относится и к кризису.

Возьмем, например, смертность. В последнее время почему-то часто возникает вопрос по поводу роли 1990-х годов в демографическом кризисе, в частности, в подъеме смертности. Я пытаюсь объяснять, что, с демографической точки зрения, это был не какой-то особый кризис, а, скорее, возврат на наезженную колею.

Были улучшения при Горбачеве, за ними последовали ухудшения. Подъем смертности начала 1990-х годов был отчасти следствием ее снижения в 1980-е, когда антиалкогольная кампания и, возможно, другие позитивные подвижки тех лет сберегли жизни какой-то части людей, которые в противном случае умерли бы. Они выжили, но когда ситуация изменилась и антиалкогольная кампания сошла на нет, они вернулись на свою колею. И в начале 1990-х годов умерли и те, кто должен был умереть в силу возрастных причин, и те, кто – не будь антиалкогольной кампании – должен был умереть раньше, а умер теперь.

Рост смертности начался еще при Горбачеве, в начале 90-х он ускорился, однако после 1994 года смертность уже не росла, а снижалась. Новый обвал случился в 1998 году, тогда кризис все-таки сыграл свою роль, рост смертности длился до 2003 года.

Наверное, можно ожидать роста смертности и вследствие нынешнего кризиса – вырастет число смертей от так называемыми внешних причин, часто связанных с пьянством, возможно, от самоубийств. К тому же в кризис, конечно, особенно ощутимы будут недофинансирование и недореформирование здравоохранения – это две большие беды. Сейчас, как вы понимаете, у нас могут быть и военные потери. Даже если их не так много, в мирное время это заметно.

Но все это объясняет колебания, отклонения в ту или иную сторону от застойной колеи, которая сложилась между 1964 и 1984 годами, в период «царствования» Брежнева и компании, а не саму эту колею. А она гораздо важнее этих колебаний.

– Какова природа этой колеи, которая привела к нашему фундаментальному отставанию от многих стран?

– Дело в том, что на Западе уже 50-60 лет идет вторая эпидемиологическая революция, ознаменовавшаяся большими успехами в борьбе с неинфекционными заболеваниями и внешними причинами смерти. До этого, в ходе первой эпидемиологической революции были одержаны решающие победы над инфекционными заболеваниями, и этот этап мы прошли достаточно успешно. Уже тот факт, что у нас во время войны не случилось больших эпидемий, в отличие от того, что было в Первую мировую, – свидетельство резко выросшего контроля над инфекционными болезнями. Большую роль, конечно, сыграло появление антибиотиков, которые, начиная с конца войны, позволили быстро снизить смертность от этих болезней.

Но с середины 1960-х годов, когда на Западе начался новый этап борьбы за снижение смертности, у нас все застопорилось, никакого прогресса нет. Возрастная модель смертности и структура причин смерти в России сегодня примерно такие же, как и полвека назад. На Западе удалось оттеснить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний к более поздним возрастам – у нас этого не произошло. То же самое и со смертностью от новообразований, и особенно от внешних причин.

«Снижение рисков, связанных с внешними причинами смерти, – очень важная составляющая второй эпидемиологической эволюции… Главный вклад в российское отставание от ЕС-15 и у мужчин, и у женщин вносят все те же два класса причин – болезни системы кровообращения и внешние причины смерти… Вторая эпидемиологическая революция – пусть и не такого масштаба, как первая, – стала реальностью в большинстве промышленно развитых, урбанизированных стран. Россия же, к сожалению, наблюдает эту революцию со стороны… Не будет большим преувеличением утверждать, что преодоление отставания России от стран, уверенно идущих по пути этой революции, упирается прежде всего в нашу неспособность решить две ключевые проблемы: добиться значительного оттеснения к более поздним возрастам смертности от сердечно-сосудистых заболеваний и резко ограничить роль внешних причин смерти».

Из статьи Анатолия Вишневского «Смертность в России: несостоявшаяся вторая эпидемиологическая эволюция», Демографическое обозрение, 2014. №4.

Именно поэтому большого оптимизма насчет дальнейшего снижения смертности у меня нет – это если говорить о снижении смертности в корректных показателях, например, в терминах ожидаемой продолжительности жизни. Если же говорить о тех показателях, которыми у нас любит пользоваться начальство, то есть общие коэффициенты или просто абсолютные числа умерших, то тем более нет никаких надежд. Идет старение населения, увеличиваются число и доля пожилых людей, а они-то в основном и умирают, поэтому число смертей неизбежно должно увеличиваться.

Наша возрастная пирамида сильно деформирована событиями даже весьма отдаленного прошлого. До сих пор сохраняется влияние войны. В начале 2000-х годов стали вступать в пожилой возраст, то есть переходить через шестидесятилетний рубеж, малочисленные поколения, родившиеся во время войны, поэтому процесс старения замедлился.

Но вслед идут поколения, родившиеся сразу после войны, как раз наиболее многочисленные за весь послевоенный период. Соответственно, ускоряется старение и должно увеличиваться число смертей. Причем достаточно одному году, 1946-му или 1947-му, например, войти в возраст повышенной смертности, как уже это отразится на числе смертей. А если войдет несколько таких поколений (высокая рождаемость пришлась на конец 1940-х–начало 1950-х), то число смертей повысится еще значительнее.

Еще есть «игра» поколений, участвовавших и не участвовавших в войне. В войне участвовали поколения примерно до 1928 года рождения, и они были выбиты ею. А поколения конца 1920-х и более поздние уже не воевали. В конце 1920-х – начале 1930-х (до голода) и в конце 1930-х в России ежегодно рождалось свыше 4 миллионов детей – после войны уже ничего похожего не было. Последний максимум не воевавших поколений – 4,4 миллиона родившихся за год – был пройден в 1937-1938 годах. Сейчас эти поколения подходят к своему 80-летнему рубежу. Можно радоваться за тех, кто доживет до этого возраста и переживет его, но чудес не бывает, и большое число пожилых и престарелых людей не может не сказываться на числе смертей.

Возрастно-половая пирамида населения РФ в 2013 году, тыс. человек.

Продолжительность жизни у нас с 2004 года повышается, но это в основном восстановительный рост: сначала мы упали в глубокую яму, потом очень долго из нее выбирались. И это выползание из ямы часто трактуется в позитивном смысле – «у нас сейчас самый длительный период роста продолжительности жизни». Это правда. Но это рост в основном до того уровня, который уже был в конце 1980-х годов и с которого мы скатились очень быстро. Почему же надо гордиться тем, что мы восстанавливали его так долго?

Недавно – в 2009 году для женщин и в 2013-м для мужчин –- мы впервые все-таки превысили уровень 1965 и 1987 годов. Но и тут гордится особо нечем. Наши лучшие показатели конца 1980-х тогда (почти 30 лет назад) были низкими на фоне других стран, а с тех пор отставание значительно выросло. В середине 1960-х мы отставали по продолжительности жизни от других стран на 3-4 года, потом на 5-6, сейчас от некоторых стран – чуть ли не на 15 лет.

Сейчас восстановительный рост закончился, и нужен прорыв. Готовы ли мы к нему? Повышение смертности в начале 2015 года может быть случайным колебанием, а может быть и тревожным звонком, предупреждающим о том, что успешный период закончился.


Ожидаемая продолжительность жизни в РФ, 1960-2013 годы.

– Рождаемость. Здесь тоже длинные волны, на которые наверху решительно не хотят обращать внимание, рапортуя населению о положительных сдвигах и о результативности мер социально-демографической поддержки…

– Да, волны. Война дала падение, потом послевоенный рост, потом, когда это поколение, родившееся в войну, где-то в 1965-м достигло репродуктивного возраста, у нас образовалось новое дно. Потом начался подъем – вслед за послевоенным подъемом рождаемости. Прошло еще 25 лет, и вот новое падение к 1999 году, которое является следствием предыдущего.

Сейчас идет рост, но он заканчивается, и неизбежно новое падение.

– То есть многочисленное поколение 1980-х, отражавшее послевоенный подъем рождаемости, выходит из репродуктивного возраста?

– Да. Понятно, что политики все достижения приписывают себе, но на самом деле такие подъемы объясняются вовсе не мерами демографической поддержки. Семейная политика как элемент политики социальной, конечно, нужна, семьи с детьми нуждаются в поддержке. Но приписывать им демографический эффект я бы не стал.

– Вы говорите о меняющемся числе женщин. А что происходит с репродуктивным поведением женщин разных возрастов?

– У нас долгое время главной репродуктивной группой были женщины в возрасте 20-24 года. С конца 1980-х началось сокращение числа рождений в расчете на 1000 женщин этой группы, и оно было истолковано как кризисное падение рождаемости. Это сокращение имело долгосрочный характер, оно и сейчас не сменилось ростом. Сократилась рождаемость и в самых молодых возрастах – до 20 лет, она у нас была необычно высока для европейской страны. Но в других возрастных группах дело обстояло иначе.

В конце 1980-х – начале 1990-х падение шло и у них, но оно закончилось уже в 1993-м году, и появились первые признаки роста, который затем ускорился. Введение материнского капитала в 2007 году практически не повлияло на этот рост – он шел до того и продолжался после. В 2008 году кривые рождаемости двух главных репродуктивных групп (20-24 и 25-29 лет) пересеклись, и группа 25-29 вышла на первое место.


Возрастные коэффициенты рождаемости в России в 1958-2013 годы.

– Этот тренд связан с изменением образа жизни?

– Думаю, что да. По сути, в России происходило то, что европейские страны переживали несколько раньше, начиная с 1970-х годов. Еще в 1960-е годы на Западе произошла так называемая «контрацептивная революция», женщины получили возможность гораздо точнее и надежнее планировать «расписание» своей жизни. К тому времени уже утвердилась низкая смертность, особенно детская, и стало ясно, что можно рожать меньше детей, чем прежде, и делать это позже, достигая того же, что и прежде, числа выживающих детей. Вот молодые люди и стали по-иному прокладывать свой жизненный путь, используя время до рождения первого ребенка для получения образования, создания какой-то материальной базы для будущей семейной жизни или просто для того, чтобы пожить в свое удовольствие. Мы же, в силу общего застоя, долгое время жили по старинке. Но когда условия изменились, в частности, увеличилась доступность средств контрацепции, молодые россияне стали менять свой жизненный путь в том же направлении, что и остальные европейцы.

При этом изменяется «расписание» появления детей, но совсем не обязательно их число. Для того, чтобы судить о числе рождений, часто пользуются так называемым суммарным коэффициентом рождаемости, не всегда понимая при этом его смысл. Он показывает, сколько в среднем детей родила бы одна женщина на протяжении всего репродуктивного периода (в возрасте от 15 до 49 лет) при сохранении в каждом возрасте уровня рождаемости того года, для которого вычислены возрастные коэффициенты. Но когда происходят описанные только что быстрые изменения возрастных коэффициентов, предположение о сохранении их неизменными теряет всякий смысл. Соответственно, перестает отражать действительность и суммарный коэффициент. Между тем, у нас он продолжает использоваться в качестве целевого показателя, эксперты, готовившие майские указы президента, посчитали нужным указать его на достаточно отдаленную перспективу с точностью до третьего знака. Это все равно, что предсказывать с точностью до половины градуса погоду на какой-то день 2020-го года.

Более точный показатель – итоговое число рождений в расчете на 1 женщину реального поколения к концу ее жизни. По имеющимся оценкам, этот показатель довольно долго находился на уровне 1,6 рождения на женщину, сейчас несколько повысился. Было бы неплохо поднять итоговую рождаемость на 0,2-0,3 ребенка на 1 женщину – на большее никто пока и не рассчитывает. Но надо понимать, что и этого совершенно недостаточно даже для простого замещения поколений. Между тем, пропагандистская тональность в освещении проблем рождаемости сеет иллюзии скорого решения демографических проблем за счет ее роста. Вопрос серьезный, и здесь следовало бы избегать самообмана. Уровня рождаемости, необходимого для замещения поколений, нет ни в одной европейской стране.

– Нужна ли нам в таком случае борьба за повышение рождаемости, если желаемые показатели в современном обществе недостижимы?

– Сказать «нет» у меня не поворачивается язык, но в то же время я понимаю, что нынешнее отношение к проблеме рождаемости нуждается в критическом переосмыслении. Надо четко понять, для чего это нужно. В том, что ни в одной развитой стране рождаемость не обеспечивает простого воспроизводства населения есть какой-то глубинный, глобальный смысл. В мире, который переживает небывалый демографический взрыв и в мире в целом проблема снижения рождаемости стоит более остро, чем проблема ее повышения . Но как соотнести глобальные демографические проблемы с проблемами стран, опасающихся депопуляции? Вопрос есть, но есть ли ответ?

Население мира всегда росло очень медленно. Миллиард человек, который накопился на Земле к началу XIX века – демографический итог десятков тысячелетий. Это означает, что на протяжении десятков тысячелетий всегда в среднем на каждую женщину выживало два ребенка, точнее, чуть-чуть больше, но именно чуть-чуть, что и обеспечивало рост, но настолько ничтожный, что современникам он обычно не был заметен.

Сейчас на глобальном уровне он более чем заметен. Но обычно не думают о том, что когда этот рост начинается, он ощущается, прежде всего, на уровне семьи. И, похоже, что в Европе в свое время семьи начали понимать это раньше, чем политики, – тогда и началось распространяющееся сейчас по всему миру снижение рождаемости.

Вопреки тому, что часто думают, в поведении женщин сегодня видно не стремление к чему-то новому и необычному (я уж не говорю об обвинении их в эгоизме, чуть ли не корысти), а интуитивное желание сохранить то, что было всегда. Как я сказал, всегда было примерно два ребенка, приходивших на смену двоим родителям, но это соотношение выдерживалось только в среднем. При высокой рождаемости былых времен у одних родителей выживали многие из родившихся, но были и такие, у кого не выживал никто. Об этом писал еще Ломоносов. Другое дело сейчас. Если ты родил двоих, то, скорее всего, двое и выживут, и придут тебе на смену, риск потери ребенка хоть и есть, но он очень невелик. А шансы не остаться без детей на старости лет при нынешних уровнях рождаемости и смертности, распределены более равномерно.

Всегда были и бездетные, и малодетные и многодетные семьи, есть они и сейчас, и распределены примерно так же, как и в прошлом. Но причины сходства этих распределений разные. В прошлом регулятором была высокая смертность, которой люди не умели управлять, а теперь регулятор – сами семьи. Не вижу в этом ничего плохого.

Шумное поле битвы вокруг рождаемости, на самом деле, не очень-то оправдано – нет ни самого поля, ни особой нужды в этой битве. Это, если можно так выразиться, «рабочий вопрос» для всех современных обществ. Наверное, какие-то органы, отвечающие за социальное развитие, должны и этот индикатор учитывать, в случае чего, пытаться его как-то корректировать, но делать из этого вселенскую проблему просто нет повода. Основная масса семей хочет иметь детей и имеет их.

Сейчас много шума вокруг так называемых child-free, но это напоминает обеспокоенность некоторых авторов XVIII века большим числом монахов и монашенок. Об этом писали в Европе, да и у нас Ломоносов был озабочен тем, что от этого «приращению народа немалая отрасль пресекается» и полагал, что «надобно клобук запретить мужчинам до 50, а женщинам до 45 лет». Между тем, именно в XVIII веке в Европе впервые стал ощутим рост населения.

– Уровень рождаемости - это не индикация благополучия?

– Уже ясно, что никакой прямой связи нет, потому что исторически снижение рождаемости как раз начинается с более благополучных семей, а сейчас уже почти нет разницы между семьями разного достатка. Общий социальный климат, наверно, как-то влияет, но не надо недооценивать и способность семьи к самостоянию.

«Первым принципиальным изменением стало снижение рождаемости, еще в XIX столетии казавшееся странной особенностью Франции, в начале XX в. охватившее все страны западной культуры, а позднее распространившееся на весь мир. Будучи реакцией на всеобщее снижением смертности, снижение рождаемости особенно ясно демонстрирует универсальный характер происходящих перемен… Демографические изменения первичны по отношению ко многим экономическим и культурным переменам, а не вытекают из них. Рождаемость снизилась не потому, что женщины стали учиться, работать за зарплату, стремиться к самореализации, использовать современные противозачаточные средства и отказываться связать свою жизнь навеки с непроверенным партнером. Напротив, все это произошло потому, что отпала прежняя необходимость в непрерывном рождении детей, огромная доля которых не выживала».

Из статьи Анатолия Вишневского «Семья в поиске», Образовательная политика. 2011. №5.

Еще один вопрос, связанный с переходом к семье роли главного регулятора демографического процесса. Этот переход обусловлен объективными историческими изменениями, общество – и государство как его представитель – обязано позаботиться о том, чтобы семья могла выполнять эту роль. В советское время это не было сделано, и когда западные страны переживали контрацептивную революцию, давшую в руки семьи надежные методы регулирования рождаемости, уделом советских женщин оставался в основном искусственный аборт.

Еще в 1960-е годы число абортов на 100 родов приближалось к 300, и даже в конце 1980-х оно повышалось почти до 200. И только в 1990-е наступил перелом, видимо, контрацептивная революция добралась и до нас. Сейчас у нас примерно 50 абортов на 100 родов – впервые за долгое время. Это тоже немало, если сравнивать с Германией, Голландией или Швейцарией, где на сто родов приходится порядка 15 абортов. Но благоприятная и устойчивая тенденция обнадеживает.

Люди стали более сознательно планировать свою жизнь, и знают, как это делать. Происходит «осовременивание» поведения женщины и семьи, и можно только подивиться возникающим то и дело спекуляциям вокруг права на аборт.

– А почему был такой масштабный скачок абортов в середине 1960-х?

– Он связан с тем, что запрещенные Сталиным аборты при Хрущеве разрешили. Но никто не позаботился о том, чтобы чем-то их заменить, хотя возможности уже были. Когда на Западе получили широкое распространение гормональные контрацептивы, у нас врачи объясняли, что они вредны для здоровья. Потом число абортов почти не снижалось, По сравнению с тем временем сейчас, конечно, огромный сдвиг.


– Что мы получаем на выходе?

– Что сейчас будет с рождаемостью, зависит, разумеется, от общей обстановки. Люди же планируют покупку квартир, работу, зарплату, а если все оказывается под вопросом, то это может повлиять и на рождаемость. Можно ожидать ее снижения, связанного с текущей ситуацией. Но рождаемость чувствительна не только к конъюнктуре, в ней отражаются долговременные интересы людей. Итог репродуктивного поведения женщины подводится за всю жизнь. Если она в какие-то годы отложила рождение ребенка, то может потом наверстать. Конечно, если ситуация только ухудшается, наверстать уже не получится.

Если же говорить о политике, то я сторонник социальной политики поддержки семей с детьми и считаю, что она должна быть продумана лучше, чем сейчас. А сколько рожать детей и в какие сроки, – в этом семьи разберутся сами.

– Ситуация с беженцами-мигрантами, стремящимися в Европу, заставила вспомнить о проблемах миграции…

– Я думаю, это только начало проблем. То, что сейчас происходит, напоминает миграции животных – леммингов, китов, которые выбрасываются на берег, гибнут. И дело не в отдельных эпизодах миграции, а в общей мировой ситуации, которая делает все более частое повторение подобных эпизодов неизбежным, и это еще самое малое, что можно сказать по этому поводу.

«Следствием демографического взрыва, охватившего в основном развивающиеся страны, стал небывалый геодемографический дисбаланс… Сама эта огромная неравномерность, помноженная на экономическое неравенство Севера и Юга, ставит в мировую повестку дня вопрос о территориальном перераспределении населения. А главный механизма такого перераспределения – миграция».

Из статьи Анатолия Вишневского «Глобальные детерминанты низкой рождаемости», 2008

Давайте посмотрим на соотношение населения развитых стран и всего мирового населения и как оно меняется и будет меняться до конца нынешнего века. Демографическое, а значит, и миграционное давление на развитые страны колоссальным образом нарастает. Международные миграции – отдельная тема, о которой не скажешь в двух словах, но какое-то представление о возможных проблемах могут дать приводимые картинки.


Почему-то считается, что нарастающее миграционное давление в мировых сообщающихся сосудах нас не касается, мы больше говорим о «миграционном кризисе» в Европе. Я бы назвал это большой наивностью. Вы упомянули беженцев. Сегодня на слуху беженцы, вчера больше говорили об экономических мигрантах, завтра эта тема наверняка вернется снова, но миграции могут принимать разные формы. В истории они не раз приобретали характер завоевательных походов. Иной раз они перекраивали население и политические границы целых континентов, хотя по нынешним временам в них участвовало не так уж много народа. Во времена Великого переселения народов все население мира равнялось нынешнему числу международных мигрантов, 200 с лишним миллионов человек.

Посмотрите на соотношение населения России и всей зарубежной Азии, где в середине века будет жить пять миллиардов человек. Мы хотим сейчас дружить с Китаем. Но китайцы лучше нас знают, что дружить надо с дальним, есть у них такая «стратегема». А мы – ближние. В Поднебесной давно тлеют представления о принадлежности Китаю значительной части российского Дальнего Востока. Понятно, что сейчас они заняты другими делами, сегодня им не до этого. Но кто поручится, что в случае каких-либо внутренних событий в этой огромной стране ее власти не посчитают нужным показать своему народу, что Китай – тоже великая держава и не захотят, ссылаясь на исторические права, открыть ему возможность продвигаться на север? С точки зрения мировой истории, это будет всего лишь очередная миграция. Но хотим ли мы такого исхода?


Во всех странах, принимающих мигрантов, есть сторонники и противники миграции, приводится масса доводов «за» и «против». Но все эти споры имеют смысл только в том случае, если известно, как управлять глобальными миграционными потоками. А мне кажется, что сейчас это неизвестно никому.

– Вы много занимались проблемой модернизации. Демографические тренды, о которых мы говорили, свидетельствуют в пользу модернизации России или демодернизации?

– Наша ситуация со смертностью – свидетельство явной недомодернизации. Если говорить о рождаемости и семье, то в поведении людей, выстраивании ими своей жизни, ощущается стихийное стремление к модернизации, которое наталкивается на всякого рода консервативные пороги под соусом пропаганды «традиционных ценностей». Но я не думаю, что у этих ценностей большое будущее, поскольку та жизнь, которой они соответствовали, осталась в прошлом. А новое время требует и новых песен. Что же касается миграции, то огромный демографический взрыв в развивающихся странах и нарастающий поток их жителей в развитые страны – это, несомненно, источник архаизации мира в целом. Но здесь многое зависит от того, как пойдут дела.

Возьмите, например, исламские страны. Осознание неблагоприятных последствий демографического взрыва подталкивает их к модернизации. Во многих из них рождаемость очень быстро снижается. Самый яркий пример – Иран, где быстрое снижение рождаемости было обеспечено благодаря политике планирования семьи, проводившейся властями исламской республики, а это, безусловно, важный элемент модернизации.

Но всякая модернизация порождает в обществе внутренний культурный конфликт, активизирующий традиционалистские, антимодернистские силы, появляются защитники «чистоты ислама», радикальные исламисты и т.п. На этом этапе любые общества – и исламские общества не исключение – переживают болезненный разлом, столкновение модернизационных и контрмодернизационных настроений. Такие внутренние конфликты очень опасны, нередко оборачиваются внешними – агрессией, внешней экспансией или, напротив, изоляционизмом. В любом случае они способны вести к откату назад. Идеи такого отката могут разноситься мигрантами по всему миру и становиться источником архаизации даже и развитых стран.

Наверно, этому можно противостоять. Но для начала надо понимать смысл происходящего.

Беседовал Андрей Колесников

Анатолий Вишневский фотография

В 1958 году окончил экономический факультет Харьковского государственного университета по специальности «Статистика», откуда вышло также немало известных советских демографов - коллег, друзей и критиков А. Г. Вишневского - В. С. Стешенко, В. П. Пискунов и Л. В. Чуйко и другие.

Затем работал в Харьковском филиале института «Гипроград». В 1962-1966 гг. учился в аспирантуре Научно-исследовательского и проектного института градостроительства Госстроя УССР (Киев). В 1967 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Городские агломерации и экономическое регулирование их роста (на примере Харьковской агломерации)» в Институте экономики АН СССР в Москве. С 1967 года работал в Отделе демографии Института экономики АН УССР в Киеве, основанном академиком М. В. Птухой. В 1971 переехал в Москву и начал работать в отделе демографии НИИ ЦСУ СССР.

27 апреля 2010 года в Высшей школе экономики состоялась научная сессия, посвященная 75-летию Анатолия Вишневского.

Общая характеристика вклада в науку

Анатолий Вишневский, по оценке его критиков, является самым «социологическим» (в теоретическом отношении) исследователем в российской демографии.[источник не указан 165 дней] В то же время он является ярким представителем парадигмы «узкого понимания» предмета демографии.

Как демограф-теоретик, А. Г. Вишневский одним из первых в СССР-России развивал такие концепции как «демографическая революция» (~ демографический переход) и «Демографическая модернизация». Его книга «Демографическая революция» стала знаковым событием в жизни отечественной демографии 1970-1980-х годов.[источник не указан 165 дней] Она была с энтузиазмом принята молодым поколением демографов и широкой советской общественностью, но «не замечена» старшим поколением демографов, сделавшим свою карьеру в условиях большевистского тоталитаризма и сталинизма.

В рамках исследования цивилизационного явления, называемого «демографическим переходом» (синусоидное «затухание» рождаемости и смертности, переход в стадию Нуль-роста) А. Г. Вишневским был проведен ряд работ, последние из которых представлены его книгой «Российская модернизация».

Книга А. Г. Вишневского «Серп и Рубль» свидетельствует о том, что научно-теоретические интересы А. Г. Вишневского не ограничиваются пределами чисто демографических вопросов воспроизводства населения (рождаемости-смертности).[источник не указан 165 дней]

Лучшие дня

В рецензии на монографию «Демографическая революция» С. И. Пирожков, В. П. Пискунов и В. С. Стешенко писали, что работы Вишневского отличаются отсутствием научного снобизма, автор умеет излагать сложные научные проблемы на уровне доступном понимаю любого человека.

Взгляды

Анатолий Вишневский считает невозможным поднять уровень рождаемости до уровня замещения поколений. Он утверждает, что рождаемость, недостаточная даже для элементарного воспроизводства населения - это неизбежная норма для всех стран развитого мира, к которым относится Россия. Она напрямую связана с особенностями развития этих стран: «почти полная ликвидация детской смертности, эмансипация и самореализация женщины, растущие удельные инвестиции в детей, рост образования и пр.». По мнению Вишневского ни в одной стране мира политика, направленная на увеличение рождаемости, не увенчалась успехом и в лучшем случае она приводила лишь к временному увеличению, связанному со сдвигом «календаря рождений», когда люди просто заводили детей раньше, чем планировали, воспользовавшись удачными условиями. По мнению Вишневского, эффект этот недолговечен, так как, по его словам, представляет из себя не увеличение среднего количества детей на женщину, а лишь более раннее появление одного и того же количества детей. К тому же, на его взгляд, с точки зрения рождаемости гораздо лучше, если семья чувствует, что она рожает не для государства, а для себя. Также Вишневский считает, что, когда государство идёт на меры по повышению рождаемости, это чревато вмешательством в личные дела семьи. Более того, сокращение рождаемости связано, во-первых, с тем, что в жизни женщины появилось что-то кроме семьи и детей, например, карьера, во-вторых, с увеличением качественных вложений в ребёнка, когда в семье мало детей, но зато повышаются «удельные инвестиции» в ребёнка, в него больше вкладывается сил и средств, что улучшает его качество для общества.

Вишневский отмечает, что сокращение рождаемости в России и Западной Европе происходит на фоне демографического взрыва вообще в мире, что является, как считает Вишневский, явным признаком наличия у человечества механизмов саморегуляции своей численности. На его взгляд, даже если демографический взрыв прекратиться к 2050 году, то до этого времени надо ещё дожить, а для этого прирост надо как-то компенсировать.

Так как повышение рождаемости бесперспективно, то остаётся только один выход и для России, и для развитого мира - иммиграция. Она, к тому же, позволит снизить демографическое давление на перенаселённом «Юге» и спасёт от вымирания «теряющий население Север». При этом Вишневский хорошо понимает все угрозы, связанные с этим процессом, но, как он считает, единственный выход - «приток населения извне».

По мнению Антонова, вся теория демографического перехода вообще потерпела крах, в Европе, как он писал, пришлось «для сведения концов с концами выдумывать теорию „второго перехода“, а теперь, наверное, надо будет ждать и „третьего“ (это, видимо, взамен третьего ребенка, столь нужного для устранения депопуляции)».

Также, на его взгляд, несостоятельны разговоры о демографическом взрыве, потому что рождаемость в XXI веке пойдёт на убыль по всему миру, а к середине XXI века, как он считает, при нынешних тенденциях в мире не останется ни одной страны, где будет в среднем более двух детей на семью.

Антонов напоминает, что, по мнению Б. Ц. Урланиса, депопуляция никогда не является нормой и тем более «благом» для общества, так как тогда нарушается важнейшее демографическое условие - «возобновления существующего поколения другим поколением, не уступающим ему по численности». Если общество вымирает, заключает из этого Антонов, это означает всего лишь то, что это «неуспешное общество».

Олег Пчелинцев, доктор экономических наук, профессор, заведующий лабораторией Института народнохозяйственного прогнозирования РАН считал, что не видя способов увеличения рождаемости, Вишневский ошибочно пытается найти пользу в том, что сам Пчелинцев полагает "очевидным злом".

    Социальный форум «Ответственное взаимодействие бизнеса и власти в целях устойчивого социального развития», проводившийся в рамках Недели российского бизнеса. Доклад: «Демографические вызовы экономике России» (Москва, 7 февраля 2018 г.)

    VI Международная конференция «Оргздрав-2018». Доклад: «Демографические тренды России: сегодня и завтра» (Москва,19 апреля 2018 года)

    Санкт-Петербургский Международный Форум Труда. Доклад: «Миграционный фон XXI века». (Санкт-Петербург, 15-17 марта 2017 г.)

    Социальный форум «Ответственное взаимодействие бизнеса и власти в интересах социального развития», проводившемся в рамках Недели российского бизнеса. Доклад: «Ближайшие демографические вызовы России» (Москва, 14 марта 2017 г.)

    Выступление с лекциями "Введение в демографию" и "Процесс воспроизводства населения, его историческое развитие и концептуализация" на курсах для госслужащих, проводившихся Фондом ООН в области народонаселения (ЮНФПА) в рамках проекта международной технической помощи "Поддержка реализации национальной программы демографической безопасности Республики Беларусь" (Минск, 22 мая 2017 г.)

    Международная конференция "Ageing in low-fertility and high emigration society”. Почетный доклад: "Demographic transition and migration: a theoretical appraisal in view of the European experience" (Warsaw, 5-7 June 2017)

    Выступление с почетной лекцией "Демографические проблемы и перспективы России» в Ельцин-центре (Екатеринбург, 24 августа 2017 г.)

    V Национальная конференция "Общество для всех возрастов". Доклад: "Демографическое старение: катастрофа или вызов?" (Москва, 5-6 октября 2017 г.)

    III Конгресс Социологической ассоциации Украины. Доклад: «Глобальный миграционный взрыв – вызов XXI века» (Харьков, 12-13 октября 2017 г.)

    Международная научная конференция «IХ-е Валентеевские чтения. Демографическое образование и изучение народонаселения в университетах (к 50-летию кафедры народонаселения)». Доклад: «Нерешенные вопросы теории демографической революции» (Москва, 18-20 октября 2017 г.)

    Международная научная конференция "Духовные итоги революции в России: коллективный человек и трагедия личности». Доклад: «Демографические итоги послереволюционного столетия» (Москва, 8 ноября 2017 г.)

    XVII Апрельская международная научная конференция «Модернизация экономики и общества» Доклад в соавторстве с М.Б. Денисенко «Миграции в глобальном контексте» (Москва, НИУ ВШЭ, 19-22 апреля 2016 г.)

    Заседание Международного дискуссионного клуба «Валдай». Доклад: «Мир перед очередным переселением народов». (Сочи, 24-27 октября 2016 г.)

    XI международная конференция «Российские регионы в фокусе перемен». Доклад: «Демографические проблемы и перспективы России». (Екатеринбург, 17-19 ноября 2016 г.)

    Общероссийский гражданский форум. Доклад: «Глобальный миграционный вызов». (Москва, 19 ноября 2016 г.)

    Международная научная конференция «Влияние глобализации и членства в ВТО на качество жизни населения стран группы БРИКС» Доклад: «Демографическая глобализация и страны БРИКС» (г.Москва, Финансовый университет,17 марта 2015 г.)

    В Российском университете дружбы народов в рамках международной образовательной программы «Глобальное здравоохранение, дипломатия и неинфекционные заболевания» выступление с лекцией «Глобальные демографические процессы: риски и вызовы здравоохранению» (Москва, РУДН, 30 марта 2015)

    Международная научная конференция «Демографическая история и демографическая теория: от описания к объяснению». Доклад: «Демографический гомеостаз» (Москва, НИУ ВШЭ, 22-23 октября 2015 г.)

  • Второй Российский экономический конгресс (РЭК-2013) (Суздаль). Доклад: «Теория демографического перехода: попытка переосмысления»
  • Конференция Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) «Создание рабочих мест, занятость, инвестиции в человеческий капитал: ответственность бизнеса и власти», проходившей в рамках Недели российского бизнеса-2013. (Москва). Доклад: «Принесла ли сюрпризы перепись населения?»
  • XI Всероссийская конференция «Ипотечное кредитование в России» (Москва). Доклад: «Демографические риски на рынке жилой недвижимости»
  • Национальная конференция по старению «От стареющего общества к обществу для всех возрастов – особенности России и стран СНГ» (Москва). Доклад: Вступительный доклад на пленарной сессии «Особенности демографического перехода и старения населения в странах СНГ»
  • ІІ Конгресс Социологической ассоциации Украины «Социология и общество: взаимодействие в условиях кризиса» (Харьков). Доклад: Пленарный доклад «Международные миграции – императив глобализованного мира».
  • Третий Швейцарско-Российский медицинский форум «Инвестиции в здоровое будущее нации и устойчивое демографическое развитие». Доклад: Выступление в панельной дискуссии экспертов «Решение задач устойчивого демографического развития – предмет общей озабоченности и коллективной ответственности системы здравоохранения, науки и образования, бизнеса и гражданского общества»
  • Международная научно-практическая конференция «Социально-демографические сдвиги: факторы и перспективы» (Киев, Украина). Доклад: «Наблюдаемые демографические тенденции в свете демографической теории»
  • Участие в экспертной встрече «Гомофобное законодательство в России: аргументы сторон» (Москва). Доклад: «Обзор демографической аргументации сторонников гомофобных законов»