Буржуазия. Что такое буржуазия
Введение
Заключение
Список литературы
Введение
Вообще необходимо отметить, что движение за установление нравственных норм в предпринимательстве в России на рубеже XIX-XX веков принимало прямо-таки соревновательный характер. Все попечительские советы больниц, богаделен, учебных заведений и пр. печатали ежегодные отчеты о расходовании средств, щепетильность порой доходила до абсурда: в отчетах указывались отдельной строкой и завозка и колка дров, расходы на истопника и подвоз воды, причем суммы не округлялись в рублях, а указывались и копейки.
Понятно, что деньги не были бюджетными и тем более "общенародными", а принадлежали конкретным жертвователям, часть которых входила в попечительский совет. И поэтому красть из этих сумм было не только безнравственно, но и невозможно.
Отчеты о работе "Товариществ" и годовые балансы направлялись в Министерство торговли и промышленности. Они были лаконичны и прозрачны. К ним прилагались списки пайщиков с указанием долей каждого, а также список директоров Товарищества. Все это прилагалось к сопроводительному письму, где обязательно указывалось, является ли предприятие чисто русским или имеет еще и иностранных соучредителей.
Один из подобных отчетов "Товарищества А.Ф. Второва с сыновьями" за 1914-1915 хозяйственный год - предприятия, работавшего на оборонную промышленность России и имевшего миллионные прибыли - состоял из трех страниц: отчета, баланса и предполагаемого распределения прибыли; списки пайщиков и директоров шли, как приложение.
Цель работы – определить сущность самодержавия и рассмотреть предпринимательство в конце 19-начале 20 в. Задачи работы – определить двойственную роль правительства по отношению к "третьему сословию"; рассмотреть представительные российские организации и учреждения предпринимателей; изучить политические партии буржуазии; рассмотреть особенности предпринимательства накануне событий 1917 г.
1. Двойственная роль правительства в отношении к "третьему сословию"
Третье сословие (terlius status, tiers etat) – обозначало всю нацию, за исключением привилегированных, так как официально население России делилось на три сословия: духовенство, дворянство и третье сословие.
Но нельзя считать третье сословие какой-то однородною массой; таковой оно было лишь по отношению к двум привилегированным сословиям. Уже в средние века было разделение: горожане и крестьяне и права буржуазии было своего рода привилегией.
Особенного различия между горожанином и поселянином не было, оба они находились под властью сеньора.
Коммунальное движение, взрастившее буржуазию, было первым ударом, который был нанесен политической стороне феодализма. Сущность этого движения, послужившего сигналом и для деревень, заключалась в освобождении городов из-под феодального гнета, появлении городских республик и возникновении в городах общественного класса - горожан, которые выступают, как третье сословие, наряду с духовными и светскими сеньорами.
И правительство, и высшие классы - теперь в руках третьего сословия. Оно распоряжается богатством, вытеснив дворянство в центральной и местной администрации; оно "всеобщий кредитор".
Бедность и гордость сделались уделом большинства дворян. третье сословие было "всем": парламентские советники, адвокаты, денежная аристократия, судейское сословие, литераторы и ученые - составляло главную его силу. Но в политическом отношении третье сословие было "ничто".
Слабые темпы развития современного предпринимательства, особенно аграрного, его колоссальная деформированность по видам и основным социально-экономическим параметрам объясняются не только издержками государственной политики, но и почти полным незнанием, а следовательно, и невостребованностыо богатейшего опыта созидательной деятельности российского третьего сословия с допетровских времен до 1917 г. В то время, когда во всем мире этот опыт не только чтили, но и тщательно изучали, на своей родине он предавался постоянной анафеме. Пришла пора перевести бойцовский дух и, наконец, собрать и взвесить оставленное нам наследие, соизмерив с ним все то, что мы имеем сегодня.
С одной стороны, правительство одобряло и поддерживало деятельность третьего сословия, когда правительство переживало кризис вследствие неурядиц в сфере государственного управления, третье сословие, в лице своих просвещенных представителей, принимало участие в выработке программы нововведений.
В то же время этот опыт, выведший в начале XX в. Россию на 10-12% ежегодного прироста ВВП, был перечеркнут правительством и предан забвению.
2. Представительные российские организации и учреждения предпринимателей
Необходимо отметить, что только в конце XIX - начале XX веков российские предприниматели стали объединяться в общественные организации: в каждой губернии образовались биржевые комитеты, взявшие на себя защиту интересов местных предпринимателей, таковые существовали и на крупных ярмарках - Нижегородской, Макарьевской, Сибирской и др. Работали и постоянно действующие съезды торговцев и промышленников.
К этому времени Петровско-Екатерининские гильдии потеряли свое значение, как объединяющие организации предпринимателей. С выходом в 1889 году нового закона о промышленном налоге было отменено приобретение купеческих гильдийных грамот на право заниматься коммерцией. Этот шаг со стороны С.Ю. Витте был прогрессивной мерой, т.к. давал возможность прийти в бизнес людям из других сословий и социальных стратов.
К 1913 году Московское купеческое общество (образ. в 1863г.) включало в себя 800 действительных членов, каковыми являлись не только представители известных купеческих родов, но и выходцы из аристократии, крупные ученые, деятели культуры.
Один из общественных лидеров российского предпринимательства - Глава Съездов представителей промышленности и торговли Н.С. Авдаков, объясняя значения съездов, говорил: "Наша организация, с одной стороны, путем заседаний, совещаний и докладов разрабатывает те общественные меры, которые в нее поступают, и в то же время имеет постоянные сношения с правительственными учреждениями, которые обращаются к нашей организации, черпают сведения, просят нашего мнения и советов. Таким образом устанавливается живая связь через посредничество организации с правительственными учреждениями, связь, которая необходима для правильного освещения и решения вопросов."
В годы I мировой войны возникли военно-промышленные комитеты, сеть которых сформировалась уже к 1915 году. Комитеты, созданные по инициативе П.П. Рябушинского, ставили перед собой задачу - оказание помощи армии и со стороны частной промышленности.
К одной из акций этих комитетов можно отнести совместное выступление с либеральными партиями летом 1915 года в "петиционной компании", направленной на создание ответственного перед Государственной Думой кабинета министров, в состав которого вошли бы и представители деловых кругов.
В августе 1915 года на экстренном совещании военно-промышленных комитетов П.П. Рябушинский заявил: "Стране пора узнать, что мы бессильны что-либо сделать при существующих к нам отношениях правительства, не стоящего на должной высоте. Мы вправе потребовать, чтобы нам была дана возможность работать, раз на нас взваливают эту ответственность... Мы должны обратить внимание на самое устройство правительственной власти, ибо власть не стоит на высоте своего положения".
Было выдвинуто требование создания "министерства доверия" - назначение министров, которым доверяет страна.
18 августа 1915 года чрезвычайное заседание Московской городской Думы высказалось за "создание правительства, сильного доверием общества и единодушного, во главе которого должно стоять лицо, которому верит страна".
К резолюции городской Думы присоединилось Московское купеческое общество, петроградское купечество, совет съездов представителей торговли и промышленности, Петроградская городская Дума и ряд местных Дум.
Главки были упразднены, а вместо них созданы тресты - объединения однородных или взаимосвязанных между собой предприятий, получившие полную хозяйственную и финансовую независимость, вплоть до права выпуска долгосрочных облигационных займов.
ВСНХ, потерявший право вмешательства в текущую деятельность предприятий и трестов, превратился в координационный центр. Его аппарат был резко сокращен. Тогда и появляется хозяйственный расчет, означающий что предприятия (после обязательных фиксированных взносов в государственный бюджет) само распоряжается доходами от продажи продукции, само отвечает за результаты своей хозяйственной деятельности, самостоятельно использует прибыли и покрывает убытки. В условиях нэпа, писал Ленин, "государственные предприятия переводятся на так называемый хозяйственный расчет т.е. по сути в значительной степени на коммерческие и капиталистические начала.
Не менее 20% прибыли тресты должны были направлять на формирование резервного капитала до достижения им величины, равной половине уставного капитала (вскоре этот норматив снизили до 10% прибыли до тех пор, пока он не достигал 1/3 первоначального капитала). А резервный капитал использовался для финансирования расширения производства и возмещения убытков хозяйственной деятельности. От размеров прибыли зависели премии, получаемые членами правления и рабочими треста.
Реализация готовой продукции, закупка сырья, материалов, оборудования производилась на полноценном рынке, по каналам оптовой торговли. Возникла широкая сеть товарных бирж, ярмарок, торговых предприятий.
В промышленности и торговле возник частный сектор: некоторые государственные предприятия были денационализированы, другие - сданы в аренду; было разрешено создание собственных промышленных предприятий частным лицам с числом занятых не более 20 человек (позднее этот "потолок" был поднят). Среди арендованных частниками фабрик были и такие, которые насчитывали 200-300 человек, а в целом на долю частного сектора в период нэпа приходилось от 1/5 до 1/4 промышленной продукции, 40-80% розничной торговли и небольшая часть оптовой торговли.
3. Политические партии российской буржуазии
Характерно, что политические партии буржуазии возникли только в 1905 году на волне протестного движения. Причем это произошло одновременно с возникновением монархических (консервативных) партий, которые были настроены довольно-таки антикапиталистически. Наиболее мощными из буржуазных партий были – Союз 17 Октября (по дате знаменитого Царского манифеста) и Конституционно-демократическая партия-Партия народной свободы (кадеты).
Первая партия (лидер А. И. Гучков) объединяла крупных предпринимателей и помещиков-латифундистов. Она выступала за наследственную конституционную монархию. Первоначально октябристы были очень влиятельны и даже составляли (наряду с умеренно-правыми) думскую опору П. А. Столыпина. Но уже в 1913-1914 гг. их влияние резко падает, они переживают серию расколов и практически сходят с политической арены. Это свидетельствует о слабости тогдашнего крупного российского капитала, о его неспособности создать свою политическую корпорацию.
Кадеты (лидер П. Н. Милюков) просуществовали несколько больше. Их партия представляла собой союз средней буржуазии, либеральных помещиков и городской интеллигенции. Официально они декларировали приверженность конституционной монархии, однако в партии всегда была сильна республиканская тенденция. Больше того, около половины членов кадетского ЦК придерживались социалистических воззрений. Так, заместитель Милюкова князь Д. Н. Шахновский был сторонником "соборного социализма".
После Февральской революции кадеты быстро перешли на монархические позиции. Какой-то период времени они играли заметную роль во Временном правительстве, а их лидер Милюков был даже министром иностранных дел. Но кадеты так и не сумели заручиться массовой поддержкой. На выборах в Учредительное собрание (1918 год) за них проголосовали всего 4,7 %. Это, опять-таки, говорит о слабости корпоративно-политического сознания у российской буржуазии.
Отдельного разговора заслуживают консервативно-монархические партии – Союз русского народа (лидеры – А. И. Дубровин, Н. Н. Марков-2-й), Русский народный союз Михаила Архангела (В. М. Пуришкевич), Русская монархическая партия (В. А. Грингмут), Всероссийский национальный союз (П. Н. Балашов) и т. д. Они выступали за самодержавие и сословность, против социализма и власти капитала. В 1905-1907 гг. налицо был успех массового монархического движения. По данным Департамента полиции, в рядах черносотенных организациях состояло свыше 400 тысяч человек. Однако этот наплыв был реакцией на "уличные" выступления революционеров, которые носили кровавый и вызывающий характер. Патриотически настроенные рабочие, крестьяне, ремесленники использовали организации черной сотни как орудие наведение порядка. И как только революция была подавлена, интерес монархических "масс" к "черной сотне" резко пошел на спад. Они относились к партийной организации как к чему-то чуждому. И хотя черносотенцы неоднократно подчеркивали, что их движения не являются партиями, им были присущи черты типичной партийной организации, ведь они объединяли только часть социальных групп (священников, дворян, крестьян, рабочих и т. д.).
После 1908 года черносотенные движения теряют большую часть своих приверженцев, а также переживают серию скандальных расколов. Накануне Февраля существовали лишь маргинальные группки консервативных политиков.
4. Предпринимательство накануне событий 1917 г.
Переломный в истории нашего Отечества 1917 г. вынудил народ пережить две революции. За ними последовала опустошительная и гибельная для экономики страны гражданская война.
Захватив власть, большевики немедленно приступили к реализации разработанной К. Марксом и Ф. Энгельсом и дополненной В.И Лениным модели социализма, одной из "гвоздевых" доктрин которой (помимо диктатуры пролетариата) являлась отмена навсегда частной собственности - источника капиталистической эксплуатации. Не откладывая дела в долгий ящик, новый режим уже в ноябре 1917 г. развернул тотальную экспроприацию средств производства, имущества и богатств эксплуататорских классов - дворян и предпринимателей. Затем последовала национализация предприятий промышленности, торговли, транспорта, связи, банковских кредитных учреждений, ликвидация товарных и финансовых бирж.
Стоит обратиться к прошлому предпринимательства в России, чтобы убедиться, как верен этот расхожий среди историков невеселый каламбур: "История нас учит главным образом тому, что еще никого ничему не научила". Все у нас было. В том числе и рыночные реформы. В 1861 году вместе с отменой крепостного права, учреждением местного самоуправления, судебной и военной реформами впервые были введены юридические гарантии прав предпринимательской деятельности, и приобретение этих прав стало доступно всему российскому населению. Податный закон 1863 года провозгласил: "Промысловые свидетельства выдаются лицам всех сословий без различия пола, как русскокоренным, так и иностранцам".
Благодаря этому закону к 1914 году основным итогом развития России можно считать, по мнению историков, "равновесие сил в отношениях государства и предпринимательства". Это, пишут они, был недолгий период в нашей тысячелетней истории, когда власть и экономика мирно сосуществовали друг с другом, общаясь на языке пусть не идеального взаимопонимания, но по крайней мере взаимоуважения. Что в итоге и способствовало экономическому подъему России. К 1913 году страна по темпам экономического развития достигла уровня США. Общий прирост продукции составлял 50,8 процента. С реформы 1861 года до Первой мировой войны производство промышленной продукции возросло в 12,5 раза. (Для сравнения: в Германии за то же время - в 7 раз, во Франции - в 3 раза.) Но даже такой рывок не сделал эти реформы необратимыми.
В эти годы появились в стране и предпринимательские знаменитости, многие из которых начинали как раз с малого бизнеса, семейных фирм. И среди них - калужские крестьяне Рябушинские, которые основали текстильное производство, а после - банк, военно-промышленное товарищество. В 1915 году начали строительство автомобильного завода "АМО", стали акционерами нефтяного товарищества Нобеля.
Родоначальник династии Михайла начинал свой бизнес за прилавком в холщовом ряду Гостиного Двора, когда по указу Александра I в 1806 году крестьянам впервые было дозволено вести оптовую и розничную торговлю в городах, и деревенские продавцы вмиг наводнили улицы Москвы и Петербурга. После, основав несколько мануфактур, Михайла Рябушинский оставил наследникам больше 2 миллионов рублей. И его сыновья продолжали дело, основав торговый дом "Братья Павел и Василий Рябушинские", который скоро был реорганизован в акционерную фирму "Товарищество мануфактур П.М. Рябушинского с сыновьями", получившую в знак высокого качества продукции право изображать на изделиях двуглавого орла. Старший из братьев третьего поколения Рябушинских, Павел Павлович, - это уже не только крупный финансист и промышленник, но и либеральный политик, издатель известной газеты "Утро России", оппонирующей правительству, которую за это не раз закрывали, лидер Всероссийского торгово-промышленного союза. Младший из Рябушинских - Владимир Павлович, разделявший политические воззрения Павла Павловича, - стал известен как редактор-издатель нашумевшего предреволюционного сборника "Великая Россия", подготовленного по почину П.Б. Струве.
После Октябрьского переворота он вынужден был покинуть страну, написал в эмиграции воспоминания, которые сегодня хотя и библиографическая редкость, но доступны. Они тоже своего рода "автопортрет" российского предпринимателя того времени, и ему самое место в ряду тех, которые мы пишем. Будем считать и Владимира Павловича сотоварищем по делу, как и других предпринимателей его времени. Во всяком случае, нам легко, как я убедился, понять друг друга. И реформы те же. И разница в возрасте - каких-нибудь сто с небольшим лет. И главная проблема примерно та же. Весь XIX век и начало XX правительственное законодательство при всех либеральных "дозволениях" и "послаблениях" преследовало одну цель: наращивать доходы казны. Частные интересы мелких и средних предпринимателей государство не особенно заботили. И успешных среди них было немного. Малый бизнес так и не успел стать тогда по-настоящему массовым. А крупный, даже вышедший "из низов", так и остался без взаимопонимания с нищими низами - один на один с чиновно-обильным самодержавием, а потом и с большевиками. Уже в эмиграции Павел Павлович Рябушинский так изложил эту проблему: "Многие из нас предчувствовали катастрофу, которая теперь потрясает всю Европу. Мы понимали роковую неизбежность внутреннего потрясения в России, но мы ошиблись в оценке размаха событий и их глубины, и вместе с нами ошибся весь мир. Русская буржуазия, численно слабая, не в состоянии была выступить в ответственный момент той регулирующей силой, которая помешала бы событиям идти по неверному пути...".
Заключение
Сравнивая "старое" (традиционное) и "новое" (современное) предпринимательство в России, нельзя не обнаружить целый ряд сходств между ними. Самое первое из них заключается в том, что, как и 100- "200 лет назад, так и теперь главная движущая сила российского предпринимательства - это молодежь. Вспомним: у истоков известнейших предпринимательских династий России - труд, энергия, инициатива и талант совсем еще молодых людей.
Еще одно сходство: как и сейчас, традиционному предпринимательству приходилось функционировать в обстановке глубокого отчуждения со стороны российской общественности. В России почему-то всегда не любили состоятельного и самостоятельного человека и каждого, кто "высунулся", старались уравнять с общей массой. Не случайно в богатейшей русской классической литературе (по своему авторскому "происхождению" в основном - дворянской), в отличие от западной, нет положительного образа богача-предпринимателя.
Кроме того, как традиционному, так и современному предпринимательству приходилось и приходится действовать в условиях постоянного, скрытого и явного, противодействия государственного аппарата, чиновничьей бюрократии. В то же время сравнительно-исторический анализ "старого" и "нового" предпринимательства позволяет выявить немало существенных различий между ними, которых нельзя не учитывать в условиях воссоздания рыночной модели экономики и соответствующей социальной структуры. Наиболее существенные из этих различий, на наш взгляд, - следующие:
Первое. Предпринимательство дооктябрьской России зарождалось снизу, последовательно пройдя через все этапы становления буржуазии как класса. У традиционного третьего сословия два основных источника: купечество и крепостное крестьянство. Современное предпринимательство вышло из "верхов" (партийно-комсомольская номенклатура, бюрократическая элита, управленцы), а также из "теневой экономики" и криминальной среды (к примеру, Ю. Айзеншпис - бывший валютчик, В. Ротборт - фарцовщик).
Второе. Цель традиционного предпринимательства - производство товаров и услуг; цель современного - достижение прибыли в сфере обращения. В период наивысшего расцвета экономики дооктябрьской России (1910-1913 гг.) количество "производительных" и "торгующе-распределяющих" предприятий находилось в соотношении 85% к 15%; ныне количество "производительных" в предпринимательском секторе не превышает 5%.
Третье . "Старое" предпринимательство ориентировалось на рынок бедных людей, "новое" - на богатого потребителя.
Четвертое. Традиционное предпринимательство развивалось на основе равновероятностного рыночного риска с опорой на соответствующие законы; в основе сегодняшних предпринимательских начинаний - мощная бюрократическая подстраховка, основанная на принципе круговой номенклатурной поруки.
Пятое. "Старое" предпринимательство развивалось само и развивало Россию на основе всестороннего учета и широкого использования национального менталитета, т.е. традиций, обычаев, идеалов, религиозной этики народа; в сегодняшней предпринимательской среде превалируют идеи космополитизма, адаптации многочисленных вариантов будущего страны к западным или восточным моделям развития.
Шестое. Российское третье сословие вплоть до начала XX в. отличалось исключительной индифферентностью к политической деятельности; сегодняшние предприниматели активно стремятся заполнить любые свободные "ниши" в политической жизни страны.
Список литературы
1. Виленский А. Этапы развития малого предпринимательства в России. // Вопросы экономики. - 1996. - № 7.
2. История предпринимательства в России / Книга II. Вторая половина XIX - начало XX века - М.: РОССПЭН, 2004.
3. Малое предпринимательство в России: состояние, проблемы, перспективы // Аналитический сборник. - М.: Институт предпринимательства и инвестиций, 2005.
4. Харькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России: Учебное пособие. М.: Юнити, 2004.
5. Шепелев Л.В. Промышленная буржуазия и Государственная дума // Вопросы истории. 1987. № 10.
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Российская буржуазия в начале XX века: попытки политической консолидации
Аннотация
Ключевые слова
Шкала времени – век
Библиографическое описание:
Петров Ю.А. Российская буржуазия в начале XX века: попытки политической консолидации // Труды Института российской истории РАН. 1997-1998 гг. Вып. 2 / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.Н.Сахаров. М.: ИРИ РАН, 2000. С. 218-257.
Текст статьи
Ю.А.Петров
РОССИЙСКАЯ БУРЖУАЗИЯ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА: ПОПЫТКИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОНСОЛИДАЦИИ
На рубеже XIX-XX вв. российский предпринимательский класс не имел какой-либо политической организации. В интересах экономической модернизации страны самодержавный режим допускал объединение предпринимателей в представительных и совещательных организациях, таких как биржевые комитеты или советы торговли и мануфактур, однако уровень их компетенции был жестко ограничен вопросами торгово-промышленной политики. Правительство нуждалось в профессиональной экспертизе деловых кругов, но на протяжении всего пореформенного периода крайне настороженно относилось к инициативе предпринимателей, опасаясь их объединенной оппозиции в экономической и политической сферах .
Толчком к политической активизации буржуазии послужили события революции 1905-1907 гг., под влиянием которых возник ряд политических объединений и партий, представлявших предпринимательский класс, а также оформилась общероссийская представительная организация в лице Совета съездов представителей промышленности и торговли как инструмент воздействия на экономическую политику правительства . Стремление создать единую политическую организацию торгово-промышленных кругов в этот период не увенчалось успехом, не в последнюю очередь из-за противодействия абсолютистского режима, а также ввиду соперничества за пальму первенства между различными группами предпринимателей, прежде всего петербургских и московских. Тем не менее, тенденция эта не исчезла и обрела свое воплощение уже после февральской революции во Всероссийском союзе торговли и промышленности, созданном московской группой.
В историографии вопрос о соотношении консолидирующих и дезинтеграционных факторов в среде российской буржуазии начала XX в. относится к числу дискуссионных. Автор фундаментальной монографии о купцах и предпринимателях в царской России А.Рибер подчеркивает уникальность российской исторической модели, делает акцент на нарастании в буржуазной среде начала XX в. процессов фрагментации, фракционности и распада . Советской историографии, имеющей в своем активе ряд превосходно документированных работ , процесс политического оживления буржуазии все же мешал объективно оценить идеологический ярлык «контррево-люционеров», советские исследователи объективно не могли отрешиться от взгляда на объект своего исследования «с той стороны баррикад». Общим местом поэтому стало разоблачение несостоятельности претензий буржуазии на гегемонию в общественном движении, подчеркивание ее слабости, политической раздробленности, склонности к компромиссу с царским режимом и т.д. Вместе с тем, в последние годы в отечественной историографии появились работы, в которых социальная организация российской буржуазии рассматривается как однотипная с европейской, а акцент при объяснении исторического поражения делового класса в 1917 г. делается не столько на его внутренней слабости, сколько на общеисторических условиях, парализовавших частнопредпринимательскую систему и предопределивших победу социалистической альтернативы .
В предлагаемой статье автором ставится достаточно локальная задача проследить соотношение интеграционных и дезинтеграционных процессов внутри российского предпринимательского класса в политической области, ставшей главной ареной общественной активности буржуазии страны в начале XX в. В центре нашего внимания будет группа так называемых «молодых» московских капиталистов, ставших одним из основных консолидирующих центров предпринимательского слоя. Источниковую базу работы обеспечили как накопленный в историографии фактический материал, так и прежде всего собстве-нные архивные изыскания автора.
До начала XX в. в политическом отношении буржуазия была индифферентна и, как правило, не выходила за рамки социальной роли «верноподданных купцов», восприимчивых, правда, к славянофильской идеологии дворянских интеллигентов . Зато в начале 1900‑х гг. предпринимательский класс отличался беспрецедентно высокой даже по сравнению с западноевропейскими странами политической активностью, спровоцированной глубоким кризисом самодержавного режима. Рубежом политического самоопределения делового мира стали события «кровавого воскресенья» 1905 г., когда в Петербурге была расстреляна войсками мирная демонстрация рабочих, шедших к Зимнему дворцу с петицией царю. «Охра-нительные» настроения, ранее господствовавшие в предпринимательской среде, сменились либеральными требованиями реформы государственного строя.
В созданной после трагедии 9 января комиссии министра финансов В.Н.Коковцова по рабочему вопросу участники из деловых кругов высказывали мнения о том, что решение этого острейшего вопроса лежит не в частных уступках рабочим, на чем настаивало правительство, а «в изменении общих политических условий». После рескрипта 18 февраля 1905 г. в центр внимания либеральных предпринимателей выдвигается задача обеспечить их «самостоятельное представительство» в провозглашенной царским указом будущей Государственной думе. 27 июня на совещании инициативной группы петербургских и московских предпринимателей была принята резолюция о созыве «возможно скорее съезда представителей промышленности и торговли для объединения на определенной программе политического и экономического содержания и для избрания бюро в виду организации и подготовительных действий по выборам представителей в народное собрание» .
На этом съезде, открывшемся 4 июля 1905 г. в Моск-ве, произошел разрыв между консервативными лидерами старшего поколения во главе с председателем Московского Биржевого комитета Н.А.Найденовым и, как их стали называть, «молодыми», радикально настроенными деятелями нового поколения (П.П.Рябушинский, А.С.Ви-шняков и др.). Их призывы к введению в стране конституционного строя вызвали негативную реакцию у консервативной части собрания. Под предлогом, что съезд уклоняется от намеченной повестки дня, в которой значился вопрос об участии представителей торговли и промышленности в будущей Думе, Найденов покинул съезд, а помещение биржи, где он проходил, было опечатано по распоряжению московского градоначальника. Тем не менее либеральные промышленники продолжили заседания на частной квартире.
Ими было принято решение о создании Постоянного бюро для созыва периодических совещаний, которое возглавил М.Ф.Норпе, представитель петербургской организации железозаводчиков. В принятой на съезде программе подчеркивалось, что торгово-промышленные деятели, «не видя в существующем государственном порядке должной гарантии для своего имущества, для своей нормальной деятельности и даже для своей жизни, не могут не объединиться на политической программе с целью содействовать установлению в России прочного правопорядка и спокойного течения гражданской и экономичес-кой жизни».
Для достижения этих целей предусматривалось «соединение с теми политическими партиями, содействие тем политическим стремлениям и поддержка всеми возможными средствами тех политических факторов, которые заявят себя способными к полному обновлению русской народной жизни» . Прежде всего имелось в виду земско-либеральное движение, с которым либералов-предпринимателей объединяло общее программное требование - «созыв народного представительства, устроенного по образцу конституционных государств».
Однако с самого начала политическое движение буржуазии оказалось в изоляции: земские либералы не восприняли предпринимателей в качестве союзника по оппозиции, депутация, собравшаяся приветствовать земцев как «соратников на поприще изыскания средств к восстановлению порядка в России мирным путем», не была допущена под формальным предлогом на общеземский съезд. Общероссийскому политическому объединению препятствовали и разногласия между отдельными ее группами относительно конкретных задач и способов действия. Для воздействия на царскую бюрократию некоторые наиболее радикальные политики предлагали даже закрыть свои фабрики, чтобы вызвать массовое рабочее движение против правительства, на что большинство предпринимателей все же не согласилось .
6 августа 1905 г. последовал указ о созыве законосовещательной Думы, и политическая активность либеральной буржуазии временно пошла на спад. В среде петербургских инициаторов июльского съезда возобладала мысль о создании экономической по характеру организации взамен оставшейся неосуществленной политической. «Политический союз не имел видов на успех, - писал позднее М.Ф.Норпе, - и бюро решило покинуть мысль о политическом союзе и ограничиться исключительно экономической стороной единения». Если раньше группа Норпе и стоявшие за ним влиятельные петербургские круги рассчитывали использовать общероссийскую организацию предпринимателей для отстаивания законодательного характера Думы, то после указа 6 августа переориентировались на создание чисто экономической организации.
После 6 августа, по свидетельству одного из инициаторов новой представительной организации А.А.Воль-ского, «промышленники и торговцы охладели к политической миссии, полагая, что их дело кончилось». Петербургской группой был подготовлен проект положения об общих съездах представителей промышленности и торговли. Организация оформилась в начале 1906 г., провозгласив своей целью «объединение русской промышленности и торговли независимо от политических убеждений их представителей». Создание первой в России общей экономической организации предпринимателей отразило вместе с тем неудачу попыток выработать единую политическую платформу буржуазии в целом .
В деловых кругах в тот период верх взяла тенденция провести в Думу как можно больше депутатов от торгово-промышленного мира, приняв для этого «все меры к самому тесному единению фабрикантов, заводчиков и биржевиков». Задачи таких депутатов в будущей Думе должны были быть определены на намеченном на конец августа 1905 г. втором торгово-промышленном съезде, однако обеспокоенные оппозиционной линией либеральных предпринимателей власти запретили его проведение. Манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного строя», возвещавший конституционные свободы, в том числе свободу политических союзов, предпринимательские слои встретили восторженно. После издания манифеста возникло сразу не-сколько партий крупной и средней буржуазии, на характеристике которых остановимся подробней.
Первой по времени появилась прогрессивно-эконо-мическая партия. Ядром ее являлась группа петербургских фабрикантов, а лидерами стали железозаводчик М.Н.Триполитов и директор Петербургского Международного банка С.С.Хрулев. На учредительном собрании 31 октября 1905 г. лидер партии Триполитов пояснял, что «все соединяются в союзы, сплачиваются за исключением представителей промышленности и торговли», убеждая в жизнеспособности чисто предпринимательского по составу объединения. Раздавались на собрании и более осторожные голоса относительно опасности столь откровенного «буржуазного» характера партии: «Если вы образуете партию прогрессивную или другую, то скажут, что это партия плутократов, капиталистов. Под этим флагом трудно будет что-нибудь сделать, так как капиталистов меньше, чем других» .
Не обеспечивала широкой поддержки избирателей и программа прогрессивно-экономической партии. Две основные, острейшие проблемы России - аграрный и рабочий вопрос - в ней предлагалось разрешить на путях ликвидации крестьянской общины, но не затрагивая помещичьего землевладения, и с помощью законодательного ограничения рабочего времени женщин и малолетних, но не взрослых мужчин. По составу партия оставалась немногочисленной и чисто предпринимательской: в ней числилось около 3,8 тыс. членов, но на собраниях присутствовало не более 200 чел.
В Москве по почину либеральной части делового мира образовалась умеренно-прогрессивная партия во главе с П.П.Рябушинским и С.И.Четвериковым. «Наша программа, - говорилось в ее воззвании к избирателям, - по многим вопросам сходственна с программой кадетской партии, но по некоторым мы расходимся с ними. Мы решительно против автономии и федерации. По нашему мнению, Россия должна быть целостным организмом. Кроме того, мы иначе относимся к некоторым вопросам рабочего законодательства. Абсолютно нельзя установить у нас 8-часовой рабочий день (программное требование кадетов - Авт. ), иначе наши предприятия не выдержат иностранной конкуренции...». Вместе с тем, программа умеренно-прогрессивной партии допускала свободу рабочих союзов, собраний и право рабочих на «мирные» стачки. В аграрной части выдвигалось аналогичное кадетскому требование увеличить крестьянское землевладение «путем отчуждения за счет государства удельных, кабинетских, монастырских и частновладельческих земель .
Группа москвичей во главе с председателем Биржевого комитета Г.А.Крестовниковым сформировала торгово-промышленную партию, в целом занимавшую более правые позиции, чем умеренно-прогрессивная. Призывая «лиц правопорядка» к единению, создатели ее подчеркивали, что «только на такую мощную партию будет в состоянии опереться правительство в предстоящей ему трудной прогрессивно-созидательной работе» . Идейными принципами партии являлись полное содействие правительству по проведению в жизнь начал Манифеста 17 октября, сохранение целостности России, предотвращение ее автономизации, на которой настаивали кадеты, протекционизм в промышленной сфере и др. Отвергая требование 8-часового рабочего дня, они в то же время предваряли столыпинскую реформу, выставляя программное положение, что крестьянину нужно не только позволить выйти из общины, но и действенно помочь в обустройстве собственного отдельного хозяйства.
Поясняя столь откровенное название партии - торгово-промышленная, ее идеологи настаивали, что она должна объединять все «торговое сословие», не только хозяев предприятий, но и рабочих и служащих. По своему составу партия, однако, несмотря на усилия расширить социальную базу, оставалась объединением крупных предпринимателей, ввиду своей малочисленности, как и остальные политические образования буржуазии, обреченной на неудачу в предвыборной борьбе. Нередко приказчики вступали в партию «торгового сословия» под прямым давлением работодателей и при первом удобном случае выходили из ее состава.
Если три названные партии объединяли прежде всего верхи делового мира, то созданный в ноябре 1905 г. в Петербурге Всероссийский союз торговли и промышленности отражал интересы заводчиков и коммерсантов средней руки. В воззвании союза к избирателям в Думу провозглашалась важность «экономического содружества торгово-промышленных классов и их служащих» для подготовки «нормальных условий частной и общественной предприимчивости и правильной постановки в нашей стране торгового и промышленного дела». Предлагалось обновить «крайне древнее торгово-промышленного законодательство», ослабить налоговый гнет, сократить гипертрофированную казенную сферу экономики («госу-дарство не способно само по себе даже в лице своих специальных органов к торгово-промышленной деятельности»). Вместе с тем, в программе даже не упоминались самые больные вопросы российского общества - рабочий и аграрный.
Политическая ориентация союза в целом шла по линии правее кадетов. Лидеры его публично заявляли, что «для торговли и промышленности в партии кадетов делать нечего» . Численность союза не превышала 700 чел., а в конце 1905 г. под влиянием конфликта с хозяевами многие служащие покинули его ряды. Объединение это оказалось с самого начала маломощным, территориальный район его деятельности в отличие от других буржуазных партий ограничивался Петербургом.
Заметное место среди политических организаций, созданных буржуазией в конце 1905 г., занимала партия правового порядка, представлявшая правое крыло либеральной оппозиции, недовольное федералистским движением в недрах земско-либерального движения и настаивавшая на «единстве и неделимости России». Предпринимательская в целом по составу, партия требовала установления сильной власти как основного условия «живучести государства» и ограждения дарованных свобод от «насильственного посягательства». В Петербурге, главном центре деятельности партии, ею устраивались народные читальни. Собрания в них стали использоваться для своей агитации социал-демократами, и читальни по распоряжению полиции были вскоре закрыты .
Отсутствие единой политической организации, раздробленность сил ослабляли позиции предпринимательских слоев в предвыборной кампании по выборам в I Государственную Думу, состоявшимся в начале 1906 г. Открыто заявленный «капиталистический» характер их требований отталкивал основную массу избирателей из социальных низов. Немаловажно и то обстоятельство, что в отличие от партий социалистической ориентации, предпринимательские политические объединения не обещали скорого и радикального улучшения жизни рядового россиянина.
Кровавые декабрьские события, отмеченные серией вооруженных восстаний, крупнейшим из которых было московское, вновь усилили центростремительные тенденции в предпринимательской среде. В разгар боев в Москве торгово-промышленная, умеренно-прогрессив-ная, партия правового порядка и «Союз 17 октября», о котором речь впереди, выступили с совместным заявлением: «На улицах Москвы льется кровь исполнителей служебного долга, убийства, грабежи и пожары по всей России, гнусные предательские нападения происходят не по воле правительства и не руками его сторонников, а революционерами и их подстрекателями» . Прямо обвинив развязавшие вооруженное восстание леворадикальные партии «во лжи и обмане народа», буржуазные политики призвали к сплочению, чтобы сохранить «единую нераздельную Русь с Государем и Государственной Думой».
Неизбежность блокирования родственных партий становилась все очевидней по мере приближения выборов в I Думу. В канун их один из лидеров октябристской партии, В.М.Петрово-Соловово, так характеризовал перспективы отношений с ближайшими политическими союзниками из предпринимательского лагеря: «Все они (предпринимательские партии - Авт. ) сходятся в главных политических и экономических принципах и различаются или во второстепенных подробностях, или даже в различной формулировке одного и того же положения. Надо надеяться, что в самом непродолжительном времени все они если не сольются в одну общую партию, то между ними будет заключен тесный союз и полное объединение электоральной практики» .
К объединению подталкивала и неудачная попытка привлечь на сторону «деловых» партий массового избирателя. Несмотря на огромное количество воззваний и обращений, масса служащих и рабочих, получивших избирательные права в Думу по закону 11 декабря 1905 г., не пошла за «торгово-промышленными» лозунгами. Электорату ближе оказались программные требования кадетов, прежде всего 8-часовой рабочий день и Учредительное собрание.
31 декабря 1905 г. октябристы объявили о создании предвыборного блока в Москве с торгово-промышленной партией, решив проводить в городе, где торгово-про-мышленники обладали немалым влиянием, кандидатов только от этих двух партий, не вступая в соглашение с другими. В Петербурге блок был официально оформлен 3 марта 1906 г., когда октябристы вместе с прогрессивно-экономической партией, партией правового порядка и торгово-промышленным союзом образовали объединенный комитет. Однако итоги избирательной кампании в I Государственную Думу против ожидания, оказались крайне неутешительными: партии предпринимателей провели в Думу всего 16 своих представителей, 13 из которых были октябристами, двое представляли умеренных прогрессистов, выступавших вне блоков, и один депутат числился избранным от торгово-промышленной партии, тогда как кадеты имели в Думе 153 депутата.
Предпринимательские партии подвели узкоклассовая социальная ориентация и отсутствие даже элементарного показного демократизма, в чем преуспели кадеты. «Не говорю уже о торгово-промышленной партии, - делился впечатлениями от выборов член Центрального комитета октябристской партии Н.Н.Перцов, - само название которой обличает ее чисто профессиональный состав, но и наш союз (в столицах) сосредоточивался пока исключительно в сфере высшей буржуазии и аналогичных ей элементов местного самоуправления, и решительно не умеет, да и не хочет выйти со своей проповедью «на улицу», на весь честной народ» .
Большинство чисто предпринимательских политических союзов после провальных выборов прекратили существование, частью самоликвидировавшись, частью войдя в состав партии октябристов, которая на время стала единственным выразителем политических интересов предпринимателей .
Буржуазия разочаровалась в перспективах получить достаточное влияние в российском парламенте, выступая только от собственного имени. «Фабриканты не верят в возможность проведения в Государственную Думу представителей промышленности при настоящем избирательном законе», - заявлял в печати Триполитов, мотивируя роспуск своей прогрессивно-экономической партии . Пессимистические настроения овладели после выборов и другими политическими лидерами буржуазии, склонными теперь рассматривать «Союз 17 октября» в качестве единственной политической силы, способной отстоять интересы торгово-промышленников.
Особое обаяние октябристской партии в деловых кругах придавала фигура ее лидера - А.И.Гучкова, выходца из первостатейного московского купечества, ставшего одним из ведущих политиков предреволюционной России. Окончив историко-филологический факультет Московского университета, где, кстати, учился в одном семинаре с будущим лидером кадетов П.Н.Ми-люковым, ученой карьере он предпочел общественную. Конституционный монархист по убеждениям, Гучков стоял у истоков «Союза 17 октября», основным лозунгом которого являлось достижение конституционного строя эволюционным путем. Позднее Гучков и его партия стали опорой политического механизма П.А.Столыпина, поддержав в Государственной Думе курс премьер-министра на «успокоение и реформы». Близость к столыпинскому режиму вызвала разочарование в его фигуре среди либеральных предпринимателей, но в 1905-1906 гг. октябризм в лице Гучкова играл роль одного из полюсов притяжения делового мира .
«Союз 17 октября» вместе с примыкавшими к нему партиями и организациями представлял правый фланг российского либерального лагеря, занимая промежуточное положение в политическом спектре между кадетами и крайне правыми. Как политическое движение октябризм возник и начал организационно оформляться в конце октября - начале ноября 1905 г. на основе правого меньшинства земско-городских съездов. После издания манифеста 17 октября партийное размежевание в либерально-оппозиционном лагере в основном завершилось, выделив две основные политические силы - кадетов и октябристов. Посчитав, что в России созданы необходимые предпосылки для движения по пути конституционной монархии, правое крыло земцев-либералов приступило к созданию собственной политической партии, взяв за ее название дату царского манифеста .
По своей социальной природе «Союз 17 октября» был в целом партией служилого дворянства и крупной, частично «одворяненной» торгово-промышленной и финансовой буржуазии, хотя союз их отнюдь не был «сердечным согласием»: многих октябристов-предприни-мателей не устраивало, что сильные позиции в партии занимала группа крупных аграриев-латифундистов. Цен-тральное место в программе «Союза 17 октября» занимал вопрос о характере и структуре государственной власти в России. «Российская империя, - говорилось в первом параграфе программы, - есть наследственная конституционная монархия, в которой император, как носитель верховной власти, ограничен постановлениями Основных законов». Выступая за упразднение неограниченного самодержавия, октябристы вместе с тем категорически возражали против введения в стране парламентского строя по западноевропейскому образцу, считая его неприемлемым как с исторической, так и с политической точки зрения. Чересчур лояльная позиция по отношению к правящему режиму в послереволюционный период оттолкнула от октябризма часть радикальных бизнесменов-политиков, но в 1905-1907 гг. октябристы фактически безраздельно выражали мнение предпринимательского мира.
Итак, под влиянием революционной волны 1905 г. российское «третье сословие» сделало резкий скачок в своем классовом самоопределении, выйдя на политическую арену в качестве самостоятельной силы. Именно тогда родилась идея всероссийской партии промышленников и торговцев. Ей не суждено было тогда воплотиться в жизнь ввиду значительной разнородности делового мира страны, сохранившихся у части предпринимателей иллюзий относительно возможности «самореформиро-вания» самодержавия, боязни оказаться лишенными государственной опеки. Во всяком случае новый класс российского общества стал активно искать способы самовыражения в многочисленных экономических и политических организациях. Был накоплен определенный опыт их взаимодействия, опробована тактика коалиций, участия в парламентской борьбе.
Однако сугубо буржуазные по составу и программным требованиям, корпоративные по духу, элитарные по методам деятельности, политические формирования предпринимателей не смогли инициировать мирный поворот России к реформам и модернизации, предотвратить отчуждение государства и общества. Такой исход был предопределен многими факторами, сохранявшимися вплоть до 1917 г., такими как незавершенность процесса складывания «среднего класса», который только и может быть опорой политического центризма, антибуржуазным менталитетом основной части населения страны, нехваткой политического опыта у самой буржуазии и ее лидеров, нежеланием и неумением идти на компромиссы. Правда, события 1905-1907 гг. выявили способность «третьего сословия» к быстрому политическому самообучению, умение извлекать уроки из избирательных неудач. Последующее межреволюционное десятилетие 1907-1916 гг. стало для отечественных предпринимателей хорошей политической школой.
Этот период был отмечен постепенным сдвигом политической ориентации деловых кругов влево от октябризма. Во главе этого движения стояла группа московских «молодых» бизнесменов-политиков, таких как П.П.Рябу-шинский, А.И.Коновалов и др., которым все яснее становилась нетерпимость положения, когда обладавшая огромным экономическим потенциалом буржуазия практически не имела влияния на выработку политического курса правительства. Их кредо стала идея Павла Рябушинского, обнародованная в издававшейся им газете «Утро России»: «Буржуазия представляет собой в такой мере развитую экономическую силу, что не только может, но и должна обладать соответствующим политическим влиянием» .
По убеждению «молодых» московских капиталистов наступивший XX век должен был стать в истории России веком буржуазии, которой предстояло отвоевать себе подобающее место в общественно-политической жизни. «Буржуазисты», как называли новоявленных адептов частного предпринимательства на российской почве, занимали оппозиционную позицию по отношению к самодержавию, которому следовало, по их мысли, перейти к европейским конституционно-монархическим формам. С другой стороны, рабочим и представителям социальных низов, увлеченным социалистической пропагандой, разъяснялось, что Россия, относительно недавно вступившая на индустриальный путь развития, не готова к социалистическим преобразованиям, что ей, по словам П.П.Ря-бушинского, предстоит еще пройти «через путь развития частной инициативы».
В период революции 1905-1907 гг. предприниматели в конце концов консолидировались на октябристской платформе, но едва смолкли отзвуки декабрьских восстаний и правительство овладело ситуацией, как октябристская доктрина, базировавшаяся на конституционных принципах манифеста 17 октября, столкнулась с суровой реальностью. В январе 1906 г. на заседании Центрального комитета «Союза 17 октября», в который вошли представители «молодой» группы, в частности П.П.Рябушинский, обсуждалось опубликованное в прессе интервью с председателем Совета министров С.Ю.Витте. Известный мастер политической интриги и автор манифеста 17 октября без обиняков заявил, что «манифестом не внесено никакого изменения в основу нашего государственного строя и что Государь император по-прежнему остается неограниченным владыкою». Лидеры партии, считавшие, что страна вступила в новую, конституционную эру, попытались найти выход в компромиссном толковании заявления Витте. Официальный титул царя «самодержав-ный», по их мнению, не противоречил манифесту, поскольку-де так именуется монарх, независимый от иностранных властителей .
Тем не менее, конституционно-монархические иллюзии октябристов постепенно развеивались. «После 17 октября, - оценивал позднее ту эпоху П.П.Ря-бушинский, - считая, что цель достигнута, буржуазия перешла на сторону правительства. В результате одолело правительство, и началась реакция, сначала стыдливая, а потом откровенная» . Символом измены конституционным обещаниям он считал политику П.А.Столыпина, преемника Витте на посту премьер-министра. Часть либеральных промышленников с Рябушинским во главе порывает с «Союзом 17 октября и переходит в созданную отколовшимися от партии Гучкова левыми октябристами партию «мирного обновления» . Возникновение ее осенью 1906 г. отразило реакцию части либеральной общественности на политику А.И.Гучкова, безоговорочно поддержавшего введенные Столыпиным для борьбы с революционным движением военно-полевые суды. «Мирнообновленцы» же и их лидер граф П.А.Гейден отвергали любой вид террора - как революционный, так и правительственный.
Накануне Первой мировой войны возникает новое политическое объединение, идейными вдохновителями которого явились все те же либеральные московские предприниматели. В связи с предвыборной кампанией по выборам в IV Государственную Думу в 1912 г. на смену угасшей к тому времени «партии мирного обновления» пришла «внепартийная группа прогрессистов». Такое самоназвание приняли участники коалиции, в рамках которой консолидировались промежуточные между кадетами и октябристами либеральные элементы, поставившие целью содействовать «упрочению в России конституционного строя». Прогрессизм стал новым знаменем либеральных предпринимателей, отмежевавшихся от октябризма и стремившихся к консолидации буржуазного класса и его союзников из числа либеральной интеллигенции на новой платформе.
В программу образованной в конце 1912 г. партии прогрессистов были включены требования реформы государственного строя на основе конституционных норм, а именно: отмены положения об усиленной и чрезвычайной охране, устранения произвола административной власти и водворения в жизнь страны правового строя, отмены положения 3 июня 1907 г. о выборах в Государственную Думу с расширением прав народного представительства и др.
Сутью предложенной прогрессистами модели общественного развития являлось создание сильного правового государства и оптимально функционирующей системы рыночных отношений, проведение комплекса политических и социальных реформ, осуществление активной внешней политики, основным вектором которой должна была стать последовательная защита национальных интересов страны. Политический идеал прогрессистов сводился к конституционно-парламентскому монархическому режиму, основанному на четком разделении трех ветвей власти (законодательной, исполнительной и судебной), независимых друг от друга, но вместе с тем составляющих единую целостную систему правового государства.
Учитывая исторический опыт западноевропейских стран, успешно реализующих модель правового государства и рыночной экономики, прогрессисты предложили собственный национальный вариант экономического развития страны, обнародованный на страницах газеты П.П.Рябушинского «Утро России». Теоретики про-грессизма считали, что в условиях капиталистической модернизации должны быть коренным образом изменены приоритеты между секторами экономики, между аграриями и промышленниками. Обращаясь к мировому опыту борьбы между дворянством и буржуазией за политическое господство, прогрессисты подчеркивали, что «вся история доказывает одно. Как только наметилась противоположность интересов между классом землевладельцев и классом торгово-промышленным, знамя прогресса никогда не переходило в лагерь землевладельцев». Отсюда делался практический вывод о том, что одной из главных задач «всех прогрессивных групп российского общества» должна стать борьба с «аграриями и аграрной идеологией», что «дворянину и буржуа нельзя уже стало вместе оставаться на плечах народа: одному из них приходится уходить» . По существу речь шла о провозглашении новой системы ценностей, в которой приоритетными становились создание рациональной частнопредпринимательской экономики и выделение центральной фигуры общественного прогресса в лице передовых и политически активных слоев торгово-промышленной буржуазии.
Насущной задачей оставалось объединение под знаменем прогрессизма как самого предпринимательского класса, так и всех оппозиционных самодержавию сил для того, чтобы заставить власть соблюдать провозглашенные ею конституционные нормы. Деятельность самой прогрессивной партии вращалась вокруг фракции прогрессистов в Думе. Широкой социальной базы прогрессисты, как и их предшественники - партии чисто буржуазной ориентации, не имели. Памятуя об уроках 1905 г., когда политическое движение буржуазии оказалось в изоляции, лидеры прогрессизма предприняли попытку блокироваться с политическими силами левее октябристов.
Весной 1914 г. по инициативе П.П.Рябушинского и А.И.Коновалова состоялся ряд совещаний прогрессистов с представителями кадетов, левых октябристов, социалистов-революционеров и социал-демократов (больше-виков и меньшевиков), которых рассчитывали использовать в качестве инструмента давления на власть. «Пра-вительство, - пояснял Коновалов перспективы возможного союза, - обнаглело до такой степени, потому что не видит отпора... Но стоит только проявиться двум-трем эксцессам революционного характера, и оно немедленно проявит свою обычную безумную трусость». В планы революционных партий, разумеется, не входило содействие либералам в их противостоянии с правительством. Большевики согласились участвовать в совещаниях в расчете «прощупать» степень левизны либералов и, если удастся, выудить у них средства на подготовку очередного съезда РСДРП. Коновалов обещал им 20 тыс. руб., но после того, как леворадикальные партии в апреле 1914 г. устроили обструкцию кабинету И.Л.Горемыкина в Думе, а либералы их не поддержали, «коноваловская затея», как прозвали ее в левой среде, провалилась и не привела к желанному буржуазией объединению всей антисамодержавной оппозиции .
Звездным часом «прогрессизма» и его лидеров из деловой среды стали годы Первой мировой войны. Лозунг национального единения перед лицом внешнего врага на время смягчил противоречия между властью и либерально-буржуазным лагерем. Однако поражения русской армии весной 1915 г. побудили бизнесменов-политиков к активным действиям. В мае 1915 г. на очередном торгово-промышленном съезде в Петрограде П.П.Рябушин-ский выступил с речью, послужившей толчком к военной мобилизации частной промышленности. Под воздействием этой речи съезд принял решение о создании особых органов мобилизации - военно-промышленных комитетов. Центральный комитет в Петрограде возглавили А.И.Гучков и А.И.Коновалов, деятельностью Московского военно-промышленного комитета, самого крупного после петроградского, заведовал сам Рябушинский . Помимо чисто экономической функции, комитеты стали и новым типом представительных организаций буржуазии, способствуя политической консолидации предпринимательских слоев.
С открытием в июле 1915 г. думской сессии разлад власти и либеральной общественности нарастал с каждым днем. Либеральные промышленники устами П.П.Рябушинского в те дни выражали надежду, что развитие событий вынудит правительство призвать «вышед-шую из ученических годов буржуазию на царский высший совет», т.е. включить представителей либеральной оппозиции в состав правительственного кабинета. Однако надежды эти не оправдались. Обращения Московского военно-промышленного комитета в Петроград с требованием «немедленного призыва новых лиц, облеченных доверием страны, в Совет министров» остались без ответа, а в начале сентября 1915 г. Дума была царским указом распущена без назначения сроков новой сессии .
Расчет тогда был сделан на политическое объединение предпринимателей в рамках единой всероссийской организации. В предвоенный период прогрессистам все же не удалось повести за собой массу торгово-промы-шленников, поскольку большинство продолжало скептически относиться к политическим партиям, предпочитая действовать в привычных рамках профессиональных организаций. Прежде всего это относилось к Совету съездов представителей промышленности и торговли, деятельность которого направляла группа влиятельных, но аполитичных петербургских предпринимателей. События войны сыграли роль катализатора политических амбиций буржуазии, однако из-за полицейских преследований приступить к практической реализации давней идеи всероссийского политического союза лидерам прогрессистов удалось уже после Февральской революции 1917 г.
Революцию в Петрограде либеральные предприниматели встретили восторженно как долгожданное избавление от бездарного «старого режима». Политические лидеры делового мира России с самого начала почувствовали, что революция несет не только антисамодержавный, но и явно выраженный антикапиталистический заряд, как отражение чаяний измученных войной социальных низов, мечтавших о социалистическом «царстве свободы». Надеялись, правда, что активной агитацией и пропагандой удастся лишить массовое движение антибуржуазного запала. К тому же после Февраля осуществилось давнее желание либеральных политиков от бизнеса - создан Всероссийский Торгово-Промышленный союз, первая политическая организация предпринимателей общероссийского масштаба, во главе которой стал П.П.Рябушинский.
Лидер прогрессизма горячо отстаивал идею о преждевременности социализма для России, о предстоящем ей долгом пути развития частной инициативы. «Еще не настал момент думать, - говорил он на Первом съезде торгово-промышленного союза в марте 1917 г. в Моск-ве, - что мы можем все изменить, отняв все у одних и передав другим, это является мечтою, которая лишь многое разрушит и приведет к серьезным затруднениям. Россия в этом отношении еще не подготовлена...» . Однако историческая драма российской буржуазии заключалась именно в том, что народные низы не желали «подождать с социализмом», а предпринимательский слой был слишком тонок, чтобы предотвратить развитие событий по нежелательному для буржуазии пути.
Торгово-промышленный союз к лету 1917 г. объединял около 500 местных профессиональных союзов и обществ предпринимателей, и его создание стало очередным шагом в ходе политической консолидации буржуазного лагеря . В это время руководство союза в лице С.Н.Третьякова, предприняло попытку установить более тесные контакты с петроградскими представительными организациями (Совет съездов представителей промышленности и торговли и Совет съездов биржевой торговли и сельского хозяйства), остававшимися вне союза и претендовавшими на лидерство в политическом сплочении буржуазного слоя. На состоявшейся в начале июня 1917 г. конференции представителей трех крупнейших организаций был поставлен вопрос о создании единого мощного и авторитетного органа, объединяющего все общероссийские организации торгово-промышленной буржуазии. Переговоры однако зашли в тупик из-за обоюдных амбиций петроградской и московской групп, претендовавших на лидерство в будущей организации. В конечном итоге стали проводиться заседания представителей трех организаций по конкретным вопросам .
Таким образом было достигнуто если не полное слияние, то фактическая координация деятельности трех ведущих предпринимательских союзов. Буржуазия после Февраля получила в свои руки и государственную власть: в первый состав Временного правительства вошли А.И.Гуч-ков с портфелем военного министра и А.И.Коновалов как министр торговли и промышленности. Однако в период острого национального кризиса лета 1917 г. организационных мер и властных полномочий буржуазии все же оказалось недостаточно, чтобы предотвратить сползание страны в революцию. Июльское вооруженное выступление большевиков в Петрограде показало, что в обществе нарастает волна насилия, которую невозможно остановить мирными, легитимными способами. Политические лидеры предпринимательского класса в этот период делают ставку на генерала Л.Г.Корнилова, вокруг которого консолидируется основная часть либерального лагеря. Устами П.П.Рябушинского они заявляют, что «в целях защиты государства силе можно противопоставить только силу», субсидируют участников готовившегося путча . После подавления мятежа политики из мира бизнеса уходят в тень, уповая на грядущие выборы в Учредительное собрание. Выборы, впрочем, в очередной раз продемонстрировали непопулярность буржуазии среди основной массы избирателей: в Москве выступившие самостоятельной группой торгово-промышленники получили всего 0,3% голосов по сравнению с 48% у большевиков и 34% у кадетов .
Осмысливая в эмиграции причины новой «русской смуты», П.П.Рябушинский писал в 1920 г.: «Многие из нас давно предчувствовали катастрофу, которая теперь потрясает всю Европу, мы понимали роковую неизбежность внутреннего потрясения в России, но мы ошиблись в оценке размаха событий и их глубины, и вместе с нами ошибся весь мир. Русская буржуазия, численно слабая, не в состоянии была выступить в ответственный момент той регулирующей силой, которая помешала бы событиям идти по неверному пути... Вся обстановка прошлого не способствовала нашему объединению, и в наступивший роковой момент стихийная волна жизни перекатилась через всех нас, смяла, размела и разбила» .
Тем не менее, несмотря на это горькое признание, представляется, что в исторически малый срок, в условиях полицейского преследования со стороны абсолютистского режима, российская буржуазия существенно продвинулась по пути политической консолидации. Основным вектором этого движения стал постепенный сдвиг влево от октябризма к прогрессизму, а роль лидера взяла на себя так называемая «молодая группа» московских капиталистов во главе с П.П.Рябушинским и А.И.Коно-валовым. Несмотря на их постоянное соперничество за лидерство с петербургской группой, опиравшейся на представительные экономические организации, тенденция к политическому единению на платформе прогрессизма все же брала верх над «фракционностью», особенно под влиянием таких мощных факторов, как мировая война и Февральская революция. В политической эволюции российского предпринимательского мира начала XX в., на наш взгляд, консолидация, объединение усилий превалировала над «фрагментацией» и политическим дроблением. Историческое поражение российской буржуазии в 1917 г. было обусловлено не столько внутренней ее слабостью и культурной и политической неразвитостью, как то подчеркивала советская историография, сколько объективными условиями (незавершенность бур-жуазных реформ, отсутствие гражданского общества, слишком тонкий «средний класс» общества), которые предприниматели не в силах были изменить.
СНОСКИ оригинального текста
ОБСУЖДЕНИЕ ДОКЛАДА
В.Я.Гросул:
В докладе речь шла в основном о столичных предпринимателях, о предпринимателях Москвы и Петербурга. А какова была политическая позиция и удельный вес буржуазии, допустим, на губернском уровне? В чем отличие буржуазии губерний от буржуазии Москвы и Петербурга в политическом плане?
Ю.А.Петров:
Различия эти несколько условны, потому что фабрика у предпринимателя была в Костромской губернии, а жил он в Москве. Какой он фабрикант - московский или костромской? Кстати, в Думу Коновалов избирался от Костромской губернии, то есть можно сказать, что это провинциальный фабрикант, но на самом деле, конечно, он столичный. Особенность в том, что то серое купечество - елецкое, ржевское и прочее, которое сидело в уездах, в небольших городах, ориентировалось на фигуры Гучкова, Рябушинского, Коновалова. В массе численно преобладали достаточно серые слои, но политическими, идейными лидерами, которые вели за собой массы, были, конечно, столичные предприниматели, и их влияние обратно пропорционально их численности. Это был небольшой кружок, но его воздействие увеличивалось с помощью прессы («Утро России»), с помощью таких организаций, как Всероссийский торгово-промышленный союз, созданный в феврале 1917 г., которую возглавил Рябушинский. В этот союз весной 1917 г. входило более 300 предпринимательских организаций провинции.
Ю.А.Тихонов:
Вы считаете, что в 17‑м году буржуазия пришла к власти. В то же время привели факты: Коновалов уже в мае вышел в отставку, Рябушинский заявил, что его и раньше преследовали, и теперь. В чем тут дело?
Ю.А.Петров:
Я имел в виду, что она пришла к власти в феврале. Действительно, в первый состав кабинета Львова вошли и Гучков, и Коновалов. Но, мне кажется, надо учитывать внутреннюю эволюцию Временного правительства. От кадетской ориентации оно все более переходило к эсеровской, и приход Керенского вместо Львова обозначил тот рубеж, после которого либеральная буржуазия чувствовала себя во Временном правительстве дискомфортно. Они напрочь не воспринимали Чернова как министра земледелия, а условием своего вхождения в правительство ставили отставку Чернова. Однако Керенский на это не пошел. Тем самым за время с февраля по июль 1917 г. в самом правительстве происходила та подвижка «влево», которая создавала менее благоприятную обстановку для предпринимателей. Объективный процесс социализации страны отражался и на составе правительства. Оно стало менее буржуазным.
Я.Н.Щапов:
Вы говорили, что буржуазия получила власть только в феврале 17‑го года. С 1905 г. прошло 12 лет. Почему же она сочла возможным не брать власть, не завоевывать ее своими способами, а ждать, когда два года войны приведут к кризису, когда император откажется от своей власти, и только тогда новая буржуазия смогла взять власть в свои руки?
Конечно, в 1905 г. они еще были молодыми людьми. Почему же все так растянулось и почему все сосредоточилось на времени, когда не только буржуазия почувствовала свою силу, но и радикальные круги России тоже почувствовали возможность организовать борьбу с этой буржуазией, так и не пришедшей к власти? Почему все это так затянулось в России?
Ю.А.Петров:
Причина, по-моему, в абсолютистском режиме. Либеральные предприниматели не были подпольщиками, и тем не менее находились под «колпаком» полиции. В Департаменте полиции есть целое досье на либералов, на либеральных предпринимателей. У каждого была даже кличка, которую давали филеры. У Рябушинского была кличка «Кошелек», у Коновалова - «Краб» (он был не-сколько медлительный по натуре). Когда Рябушинский в декабре 1916 г. организовал у себя в доме, на Пречистенском бульваре, где сейчас находится Российский Фонд культуры, частное совещание представителей биржевых обществ, об этом сразу же стало известно полиции. К нему явился жандармский полковник, собрал визитки присутствующих и предложил им разойтись.
Попытки выйти на левые партии, заключить союз с ними, о которых я упоминал, отражали стремление создать реальный рычаг давления. Были у них и кое-какие тайные планы, связанные с великим князем Николаем Николаевичем, со смещением Николая II, но дальше разговоров дело не пошло.
Реальный фактор, на который они рассчитывали - это создание массовой опоры либерального движения. Но и здесь им связывал руки режим, который разгонял «рабочие группы» при военно-промышленных комитетах. Правительство видело в деятельности либералов попытку перехватить власть и всячески парализовывало их активность.
Поэтому в условиях полицейского режима, если бы не Февральская революция, могло пройти еще 10 и 15 лет, и ситуация существенно не изменилась, буржуазия оставалась бы в безвластной оппозиции.
С.В.Тютюкин:
Как вам представляются новые подходы к проблеме взаимоотношений между трудом и капиталом в России по контрасту с традиционным, имеющим уже обширную историографию старым марксистским подходом?
Второй вопрос. Есть ли возможность в самом грубом виде определить удельный вес новой формации российской буржуазии, о которой шла речь, в общей массе предпринимательского класса или пока мы обречены оперировать самыми расплывчатыми терминами, не пытаясь их конкретизировать?
Ю.А.Петров:
Я уже говорил, что проблема заключается даже не в том, сколько их было. Вообще таких политических лидеров, как, например, Коновалов, никогда не бывает много. О нем даже Милюков отзывался, как о чрезвычайно умном человеке, которых немного в его партии. Может быть, дело все-таки не в их численности, а в том, каким влиянием они обладали. А влияние, несомненно, было, и весьма существенное.
Безусловно, нужно новое исследование в области отношений труда и капитала. Не все так однозначно, как изображалось в прежней историографии, где положение пролетариата все время ухудшалось, а эксплуатация росла. Конечно, эксплуатация имела место, но нужно по-новому посмотреть на эти вещи, на эволюцию политики предпринимателей от патриархального покровительства к либеральным социальным программам. Новый вектор исследований, связанный с именами таких деятелей, как Коновалов, создавший при своей фабрике целую социальную инфраструктуру, мне кажется, был бы сейчас крайне необходим. У нас есть прекрасная школа историков рабочего класса, но, к сожалению, пока никто этой проблемой - предприниматели и рабочий класс - в новом, постмарксистском направлении не занялся.
В.А.Кучкин:
Относительно труда и капитала. Норма прибыли капиталиста и фонд заработной платы. Есть или нет у Вас такие соотношения? Известно, что во всей Европе, например, 87,5% шло в пользу капиталиста, 12,5% шло на заработную плату, и рабочий класс Европы на протяжении XIX в. испытывал жестокий гнет. Вопрос заключается вот в чем: из 87,5% прибыли сколько шло на переоборудование, на новую технику?
Второй вопрос. Государство и предпринимательство. Какие налоги должны были платить капиталисты государству и как это зависело от развития производства? Поощрялось ли, например, производство новой техники, что делается в современных западных обществах?
Еще вопрос о юридических отношениях между рабочим классом и предпринимательством. Как это регулировалось правительством и предпринимателями? Относительно 8‑ми часового рабочего дня: наша буржуазия выступала против этого. Как это обстояло конкретно?
И еще. Как на рубеже столетий новая буржуазия входила в европейские или азиатские структуры? Россия продвигалась на восточные, отчасти на восточноевропейские, отчасти и на западные рынки. Например, Елисеев. Если вы говорите, что Рябушинский был не только предпринимателем, но и финансистом, входил в структуры банков России, в структуры международных банков, то каким образом правительство влияло на это? Поощряло, срывало доступ и т.д.? Не видите ли вы здесь в чисто житейских экономических отношениях разного рода противоречия, которые приводили к тому, что преследовали людей, которые занимались либеральной деятельностью.
А.Н.Сахаров:
Я с большим интересом выслушал Ваши слова о том, что в Вичуге Коновалов проводил новую социальную политику. Это были зачатки той социальной политики, которую в начале века и особенно активно в 20‑е - 30‑е гг. вели западные предприниматели и западные правительства. Мы называли это чаще всего созданием рабочей аристократии.
Мне представляется, что линия, начатая в России, у нас практически не была завершена, но была активно внедрена в Европе, что и укрепило социал-демократию. Насколько эта линия была перспективна в России, в русских условиях? Как это могло повлиять на взаимоотношения пролетариата и буржуазии?
В связи с этим у меня еще один вопрос. Как вы относитесь к такому понятию, что профессиональный рабочий - это не пролетариат, это «средний класс»? Когда в Европе и в Америке маргиналы, так называемые пролетарии XIX в. стали профессионалами в промышленности, стали «средним классом», стали обладателями коттеджей, автомобилей, то на этом социальные проблемы переустройства мира на путях катаклизмов для Европы и Америки закончились.
Не кажется ли опыт Коновалова перспективным, органичным для России? Или это была жалкая попытка копировать западноевропейские тенденции, закончившаяся полнейшим провалом в тех условиях?
Ю.А.Петров:
В тех домах, которые Коновалов строил для рабочих, не было ванн, но бани были. Он тратил очень много из средств своей фирмы на социальную сферу, как сейчас говорят. Было ли это перспективно? Конечно. Если бы таких Коноваловых было в России побольше, то и революции бы не произошло. Пролетариат кончается там, где есть дом, очаг, постоянный нормальный доход, человеческие условия жизни. Это действительно уже не пролетариат, и, собственно, сама идея, кредо Коновалова заключалось в том, чтобы сделать рабочий класс не противником государства, а его опорой, хребтом, а для этого, как он считал, нужно развивать социальные программы.
Я не вижу здесь ничего утопического. Для России это вполне реальная программа. Думаю, что если бы не события 17‑го года линия на «капитализм с человеческим лицом» в России возобладала бы. Вы совершенно правы, что западные страны усвоили уроки Октябрьской революции очень хорошо. Они поняли, что надо создать тот слой в государстве, который бы не строил баррикады, а ходил голосовать и жил в сносных условиях. Так что это прямое влияние русских событий на мировую историю.
Теперь о вопросах В.А.Кучкина. Проценты нормы прибыли и фонда заработной платы, соотношение их в России по памяти я привести не смогу. Но есть хорошая книга Н.А.Ивановой «Промышленность Центральной Ро-ссии в начале XX века». Она считала эти нормы, и получалось так, что процент общих расходов на фонд заработной платы был не так уж мал.
Налоги. Вообще говоря, для предпринимателей дореволюционная Россия была страной благоприятной. Налогов платили несколько, но все они были относительно небольшие. Был налог на основной капитал, налог на прибыль, но не было, пожалуй, главного налога - подоходного. Его приняли только в 1916 г. и не успели толком реализовать до 17‑го г. То есть уровень налогов в России не сдерживал предпринимательской инициативы.
О рабочем времени - по закону 1897 г., который действовал в России до революции, рабочий день официально был не более 11,5 часов, что не превышало европейские нормы. Поэтому 8-часовой рабочий день был пределом мечтаний русского рабочего.
О выходе на международную арену русских предпринимателей. Это то, что мы раньше называли экспортом товаров и капитала. Да, он имел место, но, за исключением хлебов, в относительно малых масштабах. Ближайшей ареной экономического воздействия были южные, западные и особенно восточные границы империи. Были попытки вывозить ткани на Балканы (Сербия, Болгария). В Иране (Персии) сбыт русских товаров (мануфактура, сахар) был довольно значительным. И в начале XX в. очень привлекал отечественных промышленников и торговцев район Дальнего Востока - Маньчжурия, Монголия. Туда устраивались специальные экспедиции на деньги предпринимателей, изучались рынки, вывозили туда русские товары, изучали спрос.
Экспорт капитала тоже развивался, но, конечно, в несравнимо меньших объемах по сравнению с теми инвестициями, которые Россия привлекала с Запада. В Россию ввозили капитала гораздо больше, чем вывозили за пределы империи. Внешняя торговля была в основном в руках частных предпринимателей. У Рябушинских был план насыщения европейского рынка русскими сырьевыми товарами: мировая война привела к разрушению Европы, после ее окончания начнется восстановление, большое строительство, и русский лес станет основным строительным материалом. Лес должен стать источником золота для России. Второе - лен, в производстве которого Россия являлась монополистом в Европе. Вся европейская льняная промышленность работала на русском льне. И третье - нефть, по поводу которой они уже поняли, что это очень важная вещь, начали первые разведки на Печоре, в районе Ухты, там, где сейчас действительно открыто и разрабатывается большое месторождение.
Дореволюционные предприниматели были людьми практическими и дальновидными, в том числе с точки зрения общенациональных интересов.
К.Ф.Шацилло:
Я с большим интересом выслушал доклад и хотел бы с научной точки зрения высоко его оценить.
Буквально со студенческих лет у нас сложился определенный стереотип - буржуа и передового рабочего, который идет во главе всего освободительного движения. И с этими стереотипами очень трудно справиться. Много лет тому назад Ю.И.Кирьянов защитил докторскую диссертацию о положении рабочих в России в XX в., где он на основании многочисленных скрупулезных данных однозначно показал, что материальное положение рабочих до мировой войны не ухудшалось, а улучшалось, но вместе с тем увеличился разрыв между тем, что рабочие получали, и их требованиями. Это и вызывало социальную напряженность, а вовсе не абсолютное обнищание, одичание, о котором говорили мы и наши учителя. Они постоянно показывали нам фотографии, как саночники в шахте на себе тащат на четвереньках уголь и т.д., показывали нам изможденных, оборванных рабочих. Это все, увы, не соответствовало историческим реалиям, и новый подход как раз и должен заключаться в том, чтобы отказаться от старых стереотипов и, не переходя к новым стереотипам, посмотреть: а как же реально все это обстояло.
Доклад Юрия Александровича - это явный шаг вперед по сравнению с нашими прежними представлениями. Разговор о русской сверхприбыли, которую якобы получали русские предприниматели, - не совсем справедлив. Сверхприбыль получали только на выгодных казенных заказах, прежде всего на военных заказах а то, что производилось на широкий спрос, сверхприбыли не приносило. Поэтому проводить социальную широкую политику русские буржуа могли только в тех случаях, если для этого имелись соответствующие средства. Вместе с тем такая социальная политика, бесспорно, велась. Я точно установил, что рабочие судостроительных частных заводов получали заработную плату значительно большую, чем рабочие на казенных судостроительных заводах. Правда, там были детские садики, была государственная пенсия, лечебница, даже казенная церковь. Однако рабочие сплошь и рядом с казенных заводов предпочитали уходить на частные, потому что там они получали гораздо большую заработную плату.
Стремилась ли буржуазия к власти? Почему у нас возникает якобы новое представление о том, что буржуазия только вредила своей оппозиционной деятельностью. Ей ставят в вину то, что она раскачивала корабль самодержавия, а не поддерживала его. Это направление имеет очень долгую историю. Появилось оно еще за рубежом. В.А.Маклаков, написавший три тома «Власть и общественность на закате старой России», обвинял либералов в том, что они не оказали поддержки правительству - царскому, самодержавному правительству, и поэтому правительство, оказавшееся в вакууме и не имея под собой социальной опоры, было вынуждено уступить в октябре 1905 г. Образовались политические партии - и пошла писать губерния...
Давайте будем реально смотреть, сколько было большевиков, сколько было эсеров. Да вряд ли их было уж так много, чтобы они могли повести за собой массы без соответствующей подготовки этих масс к активным массовым выступлениям. К этому подвела только война, и подвела как раз не к либеральным выступлениям масс, а к революционным, хотя, естественно, были 1905-1907 гг., со своими причинами, которые привели к активному выступлению народа. В конце концов народ действительно является той силой, которая меняет структуру, но в том случае, когда эти структуры (поли-тические, социальные), сами не желают меняться. А самодержавие как раз принадлежало к такому типу структуры, которая начисто отвергала самосовершенствование, самореформирование. Но были ли какие-то признаки того, что времена меняются и что уступать все-таки придется? Да, были. На мой взгляд, эти признаки нельзя искать ни в деятельности фракций в Государственной Думе, потому что там они действительно не очень активно действовали, ни исследуя партийные фонды октябристов и кадетов, потому что там мы ничего не найдем по одной причине: эти партии действовали точно так же, как действуют и сейчас в любой развитой стране политические либеральные партии. Идет избирательная кампания, появляются вокруг нее сторонники и противники различных политических партий, идет активизация политической и общественной деятельности. Кончилась избирательная кампания - и на 4 или 5 лет (в разных странах по-разному) все затихает. Так происходит во всех странах, во всех либеральных партиях. Это не большевистские партии нового типа со строгим членством, которые функционируют независимо от выборов в Думу.
Какова социальная опора нового предпринимательства, нового предпринимателя? Довольно широкая. Я хочу напомнить, что только за 6 лет, с 1890 по 1895 г. Департамент полиции зафиксировал в России более 2100 новых общественных организаций. Конечно, среди них были разные организации, были организации охотников и рыбаков, которые в оппозицию не вступали. Но были и довольно активно действующие в либеральном духе общественные организации. Так что ограничившись только изучением фракций и политических партий, мы не получим представление о том разлитом в обществе либерализме, который и являлся будущей опорой для новых предпринимателей, предпринимателей нового типа.
Почему не произошло перехода власти к либералам, к новой буржуазии? Потому что его практически не могло произойти мирным путем в 1917 г. Война настолько озлобила население, настолько довела его до революционной, так сказать, кондиции, что ничего нельзя было сделать, кроме тех революционных мер, которые пыталось предпринять Временное правительство в социалистическом составе. Но и оно ничего сделать не могло.
Вы помните, что Ленин высмеивал решение Временного правительства. Этим правительством была высказана точка зрения, что «мы возьмем 100 процентов прибыли с этих эксплуататоров». Ленин объяснял, что это чушь, что нельзя отдать 100% прибыли, потому что нужно оставить для развития промышленности, в самом предприятии.
Однако даже еще не большевистские, а леворадикальные правители во Временном правительстве выступали с такими предложениями. Можно было в этих условиях обеспечить нормальное развитие промышленности, деятельность хотя бы таких самых радикально настроенных представителей новой буржуазии? Конечно, нет.
То, что произошло с Россией в 1917 г., к сожалению, никто предвидеть не мог. Может быть, за исключением П.Н.Дурново, который говорил в своих записках, что путь к мировой войне - это полустанок на пути к революции. Россия проскочит этот полустанок и обязательно произойдет революция. Этого предвидеть не могли, тем более, что надеялись на победу, а победителей не судят. Поэтому царь так упорно настаивал на продолжении войны, ему казалось, что вот-вот придет победа, Германия будет побеждена, и тогда уже все будет в порядке.
Я уверен в том, что причиной революции была абсолютная неуступчивость старого режима и всех его институтов, когда даже в Москве группа самых благонадежных людей собралась организовать Астрономическое общество, Трепов написал письмо генерал-губернатору Сергею Александровичу: «Возражаю. Сейчас-то они все благонадежны, а через год их состав может измениться и они могут выступить против самодержавия»... Ну как в этих условиях можно было существовать?! Конечно, нельзя было! Должен был самореформироваться режим. А если он этого не сделал, то у него был только один путь - путь революционного слома.
Я.Н. Щапов:
Доклад очень интересен, своевременен и отвечает на многие вопросы, многое подтверждает из того, что мы знали - относительно пассивности, слабости русской буржуазии. К сожалению, это действительно получилось так. Мне хотелось обратить внимание на один вопрос, который не прозвучал в докладе. Те деятели буржуазии, которые активно действовали молодыми людьми в начале XX в. так прогрессивно себя вели, предлагали новые решения не только на уровне России, но на своих собственных фабриках, заводах при решении социальных вопросов, не были первым поколением предпринимателей. К этому времени русские предприниматели уже прошли школу. Был пройден период первоначального накопления не только для промышленности вообще, но для каждого из этих торговых домов, промышленных предприятий. Деды - основатели не занимались политикой, они собирали деньги, эксплуатировали рабочих по 12 и более часов. Сыновья уже пользовались этим. Сыновья иногда транжирили деньги в Монако, в Биаррице, в других местах. Для того, чтобы получить университетское образование, для того чтобы получить образование в привилегированных учреждениях вроде Практической академии коммерческих наук, нужно было иметь средства. Такие средства у них уже были. Они получили европейское образование, знали языки, читали западноевропейскую литературу. Хотя некоторые из них были старообрядцами, но это были старообрядцы нового поколения. Поэтому говорить о них как о «новых русских» нельзя. «Новые русские» - это те, которые приходят из маргинальных слоев. Сейчас другая эпоха. Поэтому нужно учитывать это обстоятельство, когда мы анализируем возможности политической деятельности русских предпринимателей начала XX в.
С.В.Тютюкин:
Доклад чрезвычайно интересен. Он сделан в подкупающей научной манере приглашения к размышлению, спокойно, без ненужного пафоса, без лозунгов.
По материалам доклада было бы очень полезно в нашем журнале опубликовать тезисы по самым разным аспектам проблемы российского предпринимательства.
Хотелось бы высказать в виде рабочей гипотезы некоторые новые положения, новые суждения по всем затронутым проблемам. В прежней литературе дело представлялось таким образом, что все уступки, на которые шли предприниматели по отношению к рабочим, являлись лишь результатом классовой борьбы. Такой подход, который до сих пор господствует в нашей историографии, с научной точки зрения не может нас сегодня удовлетворить, потому что сама политика буржуазии по рабочему вопросу была гораздо более многоцветной, многогранной. В ней задействованы и определенные морально-этические факторы. Пора уже проститься с представлениями о русском буржуа как о хищном звере, который только и делает, что пьет кровь из рабочих. Были и определенные религиозные сдерживающие мотивы, особенно той части буржуазии, которая вышла из старообрядческих кругов.
Русская буржуазия уже так или иначе знакомилась с западным опытом, с его основным положением - прежде, чем получать прибыль, нужно создать для рабочих минимум элементарных человеческих условий. И сам факт научно-технического прогресса тоже создавал определенные возможности для того, чтобы улучшать положение рабочих. Проблема выглядит гораздо более сложной, чем она представлялась раньше.
Вероятно, пора проститься с представлениями о том, что русская буржуазия была баснословно, сказочно богата, что это были все один к одному «денежные мешки» огромной величины, и дело только в том, что они по своей темноте, по своему упрямству и по своей жадности никак не хотели делиться. Проблема эта тоже сложнее. В связи с этим встает вопрос о том, что русская буржуазия эволюционировала, что она была весьма неоднородна, и поэтому когда мы оперируем громкими совокупными терминами - «пролетариат», «буржуазия», «помещики», то мы рискуем не приближаться к исторической истине, а ее просто-напросто затемнять.
Сегодняшний доклад представляет собой живое свидетельство наступления какого-то нового этапа. Будем надеяться, что он будет плодотворным. Нужно только отдавать себе отчет в том, что нельзя рассчитывать на получение сенсационных и быстрых результатов, которые в один день перевернут все наши представления. Здесь надо многое просчитывать, надо вновь обращаться к первоисточникам, к документам, и только после этого мы получим адекватное действительности представление.
Ю.А.Петров:
Очень хорошая идея - изучить опыт социальных программ Западной Европы в сравнительном преломлении с Россией. Нам не хватает такой компаративистики. Мы зачастую плохо представляем, что происходило за границами Российской империи. Сравнительное исследование российской и европейской буржуазии - это одно из будущих направлений, которое нужно развивать очень активно.
Предприниматели, о которых шла речь, разумеется, представляли не первое поколение буржуазии. Родоначальники действительно были иными людьми, перед которыми стояла главная задача - создать капитал. В России можно было разбогатеть двумя способами - или быстро, или честно. Если честно, то это, как правило, долго. Обычно первое и второе поколение купеческих династий тратило на накопление всю жизнь, и так было не только в России. И лишь третье поколение, европейски образованное, о котором шла речь в докладе, поднялось до высот цивилизованного бизнеса и активного участия в политической жизни.
Перерастание из грубого, серого мужика-купца в бизнесмена, потом - в интеллигенцию представляет общее явление эволюции российского делового класса. В третьем поколении купцы становятся политиками, а в четвертом - это уже интеллигенция (Станиславский, например, или Николай Вавилов). Эту эволюцию надо учитывать, если мы хотим понять перспективы российской дореволюционной буржуазии. Мы должны иметь в виду, что и политики, и интеллигенты из буржуазии представляли в начале XX в. культурную элиту России, и не их вина, что события в стране лишили этот социальный слой исторического будущего.
Он же. Российские партии, союзы и лиги. Сборник программ, уставов и справочных сведений. СПб., 1906. С. 25-27. О П.П.Рябушинском и его «кружке» подр. см.:
См.: Первый Всероссийский торгово-промышленный съезд в Москве 19-22 марта 1917 г. М., 1918. С. 7-19.
См.: Знаменский О.Н. Всероссийское Учредительное собрание. История созыва и политического крушения. Л., 1976. С. 291, 358.
См.: Совещание русских торгово-промышленных деятелей в Константинополе. Информационный бюллетень. Ноябрь 1920. С. 1-2.
Буржуази`я
(фр. bourgeoisie от bourg — «город») — историко-социологический термин, применявшийся в зависимости от исторического, идеологического, ментального и географического контекста для обозначения различных социальных групп. До конца XVIII в. использовался преимущественно во Франции
и Швейцарии
.
В Античности термины «гражданин» и «горожанин» нередко совпадали: полис считался объединением свободных граждан. В XI в. в Европе возник новый тип гражданской общины: добровольный союз свободных горожан мужского пола, имевших общий, фиксированный правовой статус. Возникший тогда термин «буржуа» (впервые отмечен в 1007) обозначал жителей торгового города, освобожденного согласно дарованной хартии от власти светского или церковного сеньора, т. е. лично свободных людей, противопоставляемых сервам
.
Французские горожане в Средние века.
Гравюра. 1844
Примерно с XIII в. наименование «буржуа» все чаще обозначает состоятельных людей, имевших в городах недвижимость и особый правовой статус. Вместе с тем, термин сохранял и значительную полисемию: в разных местах им могли называть и рантье, и купцов, и предпринимателей, и даже горожан вообще в противопоставлении сельским жителям.
Эволюция понятия отражала развитие городских средних слоев, посредников между дворянами и жителями сельской местности. В отличие от граждан античного полиса, буржуа не обладали своим статусом от рождения. Изначально эта категория, обозначавшая принадлежность лица к привилегированной части городского сообщества, была юридической, а не сословной. В германских землях бюргеров даже могли возводить в рыцарское достоинство. Но с XIII в. их постепенно стали воспринимать как полноценное сословие, занимавшее срединное положение между крестьянами и дворянами и специализировавшееся на торговле и ремесле. В рейхстагах и ландтагах у бюргеров появились особые скамьи. С XV в. представители городов (burgesses) начали заседать и в английском парламенте, а с XVII в. — в законодательных собраниях ряда североамериканских колоний Англии. Во Франции «буржуа» так и не выделились в особую сословную категорию, а составляли часть третьего сословия.
В разных городах существовали разные критерии принадлежности к Б.: ценз оседлости (в Париже
1 год и 1 день, в Лионе
— 10 лет), наличие недвижимости в данном городе, уплата определенных налогов, порой — морально-нравственные или религиозные цензы. В ряде мест для получения статуса буржуа требовалось совершить определенные формальности: получить особый документ, записаться в специальную книгу, принести клятву в ратуше, уплатить вступительный взнос и др. Постепенно принадлежность к Б. стала наследственной, но могла быть и приобретена, в том числе через брак. В некоторых странах даровать права и привилегии Б. мог король.
Привилегии Б. также разнились в зависимости от места. Это могли быть освобождение от уплаты ряда налогов, право на участие в политической жизни города (право избирать и быть избранным в представительные органы, подсудность определенным судам, экономические преференции). Нередко права влекли за собой и обязанности: платить налоги, участвовать в городском ополчении или городской страже и приобретать для этого оружие или снаряжение за свой счет. Объем прав, которыми обладала Б., их нерушимость на протяжении веков нередко зависели от развития взаимоотношений между городами и государством в целом, от силы или слабости королевской власти. Это средневековое понимание Б. долго сохранялось в Швейцарии, где термином «буржуа» называли горожан, имевших право голоса в своей коммуне, и где существовала даже категория «почетная Б.». Так, магистрат Берна почтил Людовика XI
, присвоив ему звание буржуа этого города.
Зажиточный горожанин
С XVI в. Б. стала восприниматься как особая общественная группа, противопоставлявшая себя не только крестьянам, но и дворянству, и обладавшая собственным набором этических ценностей. Основой ее экономического процветания была торговля, поэтому Б. стремилась к миру, стабильности и порядку, противилась стремлению сеньоров взимать таможенные сборы, выказывала недовольство тем, что церковь осуждала ростовщичество. Вместе с тем, в XV—XVIII вв. Б. повсеместно стремилась к переходу в дворянство — аноблированию. Во Франции это происходило преимущественно через покупку должностей. Получая дворянский титул, буржуа оставлял занятие торговлей и начинал жить «по-дворянски» (à la noble). В Англии граница между джентри
и Б. и вовсе была размытой: если буржуа хотел аноблироваться, он становился землевладельцем, переселялся в сельскую местность, вел благородный образ жизни и затем приобретал дворянство.
К XVII в. в европейском обществе, традиционно ценившем данные от рождения права и благородные виды деятельности, окончательно сформировался слой, рассматривавший богатство как главную социальную ценность. Это богатство основывалось на личных предпринимательских талантах и складывалось из поколения в поколение. Социальный успех конвертировался в увеличение богатства и собственности, и наоборот, денежные средства позволяли вести образ жизни более высоких социальных слоев. Особенно ярко это проявлялось в Англии, где уже произошло зарождение «среднего класса» в современном понимании термина, однако и в других странах Б. начала осознавать себя именно как средний класс — между дворянством и бедными горожанами, ремесленниками. Во Франции Б. тоже воспринимали как особую социальную группу, уже не всегда связанную с городом и состоявшую из людей, хотя и не благородного происхождения, но все же принадлежавших к «верхам» общества.
Богатство обеспечивало и хорошее образование (в частности, востребованное теми, кто делал ставку на карьеру чиновника): росло количество школ, все большим спросом пользовалось университетское образование, обеспечивавшее социальную мобильность. Капиталы, образование, особая культура — все служило самоидентификации Б. как отдельной социальной категории.
Однако дворянство нередко воспринимало Б. как социальную группу, не знакомую с правилами поведения в обществе, лишенную хороших манер и тонкого вкуса. Такое отношение наглядно отражено в пьесе Ж.-Б. Мольера «Мещанин во дворянстве» (1670) и в «Максимах» (1665) Ф. де Ларошфуко
, писавшего: «Мещанские замашки порою скрадываются в кругу военных, но они всегда заметны при дворе». С этого времени определение «буржуа» в смысле, аналогичном русскому слову «мещанин», порою приобретало негативный оттенок, особенно в кругу людей свободных профессий.
Г-н Журден, герой комедии
Ж.-Б. Мольера «Мещанин во дворянстве».
Иллюстрация XVIII в.
Так его и употребляли вплоть до XX в., когда желали подчеркнуть, что богачи и нувориши лишены романтической жилки и не способны понять истинное искусство.
В XVIII в. Б. по-прежнему противопоставляли крестьянам, однако практически перестали противопоставлять дворянам. Зато все больше подчеркивались ее отличия от рабочих — и на социально-экономическом уровне, и по менталитету. Постепенно буржуа начинает восприниматься как человек, увлеченный исключительно наживой, твердо стоящий на ногах, консерватор и конформист.
К концу века понятие «буржуа» во Франции постепенно выходит из массового употребления, применение его становится более узким. Если столетием ранее, помня об изначальной коннотации термина, его использовали даже по отношению к жителям античных городов-полисов, то теперь это понятие вытесняется более общей, но также восходящей к Античности категорией «гражданин». Это было связано с распространением в Европе теорий суверенитета, а затем и общественного договора: если буржуа составляли лишь часть населения городов, то понятия «подданный» и «гражданин» предусматривали единство всех категорий населения, подчиняющихся власти или обеспечивающих ее легитимность. Французская революция XVIII в. закрепила законодательно употребление категории «гражданин»: по конституции 1793 все население страны было признано гражданами.
С развитием заморской торговли, появлением глобальных коммерческих и банковских структур, крупных финансовых спекуляций, распространением мануфактурного производства богатство Б. значительно увеличилось. В XIX в. Б. окончательно становится в Европе экономически доминирующей социальной группой. Осмысливая этот феномен, философы и экономисты пытались определить место Б. в новой социальной структуре. Деля общество на классы, А. Смит
особо выделял класс «торговцев и ремесленников». А. де Сен-Симон
включал Б. в общий класс «трудящихся индустриалов» вместе со всеми занимающимися общественно полезной деятельностью (крестьянами, рабочими, учеными и др.) и противопоставлял всем им «класс праздных собственников» — крупных землевладельцев и рантье. В работах же сен-симонистов Б. противопоставлена рабочим, которых она эксплуатирует. Таким образом, на рубеже XVIII—XIX вв. произошло изменение смысла понятия «Б». Ее средневековое понимание как зажиточной городской верхушки сменилось представлением о ней как классе капиталистов, эксплуатирующих наемных работников и отличных от рантье.
В XIX в. социальная стратификация осмысливалась современниками уже с учетом этого нового понимания термина «Б». А вот ее социальная роль оценивалась по-разному. Одни видели в ней тот класс, который должен играть доминирующую роль в новой структуре общества и государства. Экономическое развитие воспринималось как благо, а собственность — как залог политической стабильности. Исходя из этого, представлялось логичным, чтобы государством управляла именно Б., тем более что с ликвидацией сословных границ в ее ряды мог влиться каждый. Знаменитым стал призыв Ф. Гизо
«Обогащайтесь!». Буржуазные ценности и образ жизни воспринимались как умеренность, позволяющая избежать эксцессов. Луи-Филиппа Орлеанского
называли «король-буржуа».
Социалисты и коммунисты, напротив, утверждали, что господство Б. противоречит социальной справедливости, ухудшает жизнь людей и не оставляет надежды на ее улучшение. П.-Ж.Прудон
писал об отмирании нравственности в «век буржуазной морали».
В это время Б. уже обладала собственной идентичностью, комплексом широко разделяемых морально-этических норм, характерным образом жизни и формами проведения досуга. Однако она так и не стала гомогенной социальной группой, к тому же ее этические ценности сильно варьировались в зависимости от региона. Так, в США получил распространение термин «бизнесмен» и приобрел популярность образ self-made man — «человека, который сам себя сделал». Этот последний — не просто успешный предприниматель, но человек, имеющий обязанности перед обществом, верящий, что личное и общественное процветание тесно взаимосвязаны. Это человек предприимчивый, легко меняющий профессии, не специалист, а менеджер.
В Великобритании Б. составляла наиболее богатую часть среднего класса, либо непосредственно владевшую собственностью и капиталом, либо косвенно его контролировавшую благодаря своим профессиональным навыкам. Ее богатство часто было связано с результатами промышленного переворота
. На протяжении большей части XIX в. прямое участие Б. в политической жизни Великобритании было относительно невелико и не сопоставимо с тем весьма значительным влиянием, которое она оказывала на общественное мнение через различные общественные объединения и лоббистов.
Костюм богатого буржуа.
Франция. 1790
Немалое влияние Б. оказывала и на культуру, задавая стандарты жизни, при которых приоритет отдавался растущему потреблению, безопасности, доминирующей роли мужчин, разделению дома и работы. К концу века в ряды Б. стали вливаться и менее богатые слои населения, работавшие за зарплату.
Во Франции относительная узость внутреннего рынка привела к тому, что Б. оказалась в значительной зависимости от государства, которое в то же время не допускало ее к местному самоуправлению, предпочитая осуществлять его через чиновников. Подражая аристократии , Б. обзаводилась загородными особняками, приобщалась к занятиям спортом и в то же время идеологически противопоставляла себя дворянству, осуждая его «распущенность» и подчеркивая ценность религии, честного труда, сбережений. Вместе с тем, унаследованный капитал стал цениться больше, чем приобретенный, а рантье постепенно вытесняли предпринимателей. Нормы и стереотипы буржуазного образа жизни включали в себя обязательное наличие слуг, привычку проводить досуг в поездках или на водах, принимать гостей в салонах, отдавать детей в привилегированные школы.
В Российской империи
Б. окончательно сформировалась значительно позже, чем в Западной Европе, — в последней четверти XIX — начале XX в. По сравнению с европейскими странами она была относительно немногочисленна, гораздо теснее связана с государством и больше от него зависима: так, состояния ряда крупных ее представителей были обеспечены казенными подрядами на строительство железных дорог. Российская Б. была многонациональна по составу и разнообразна по происхождению: в нее входили выходцы как из крестьянства и купечества, так и из дворянства и чиновничества. Первые буржуазные политические партии также были созданы очень поздно — в ходе Революции 1905-1907
.
Во 2-й половине XIX в. появился ряд социально-экономических теорий, осмысливавших эту новую роль Б. Особенно влиятельным среди них было учение К. Маркса
и Ф. Энгельса
. Они обосновали унаследованное от ранних социалистов противопоставление «Б. — пролетариат». Эти социальные категории определялись как антагонистические классы, между которыми идет постоянная борьба. В «Манифесте коммунистической партии» (1848) Маркс и Энгельс писали: «Наша эпоха, эпоха буржуазии, отличается […] тем, что она упростила классовые противоречия: общество все более и более раскалывается на два большие враждебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса — буржуазию и пролетариат». Рассматривая Б. как социальную группу, в которую входят промышленники, финансисты и торговцы и которая постепенно на протяжении Средних веков набирала силу, Маркс и Энгельс считали, что Б. «сыграла в истории чрезвычайно революционную роль». Она лишила средневековое общество его религиозных, политических и этических идеалов. «Эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой». И наконец, она разрушила сам феодализм. Б. «путем эксплуатации всемирного рынка сделала производство и потребление всех стран космополитическим», «менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения, вместе взятые». Однако господство Б., полагали они, будет недолгим. Производительные силы достигли уже такого уровня развития, что «буржуазные отношения стали слишком узкими, чтобы вместить созданное ими богатство». К тому же Б. породила эксплуатируемый ею пролетариат, который и станет ее могильщиком. Впоследствии Энгельс уточнил, что под Б. «понимается класс современных капиталистов, собственников средств общественного производства, применяющих наемный труд» (1888).
Уточняя и развивая эту концепцию, Маркс в «Капитале» утверждал, что исходным пунктом капиталистического накопления было первоначальное накопление, «когда значительные массы людей внезапно и насильственно отрываются от средств существования и выбрасываются на рынок труда в виде поставленных вне закона пролетариев». Именно оно, считал Маркс, обеспечило становление Б. как экономически доминирующего класса, а политическое господство ей обеспечивают «буржуазные революции ». Темпы этих двух процессов в европейских странах, по мнению Энгельса, не синхронны: «В то время как в Англии с XVII века, а во Франции с XVIII века образовалась богатая и могущественная буржуазия, в Германии о буржуазии можно говорить лишь с начала XIX века».
Горожанки и знатные дамы в Средние века.
Гравюра. 1844
Возникновение различных теорий классовой борьбы, к числу которых относился и марксизм
, оказало значительное влияние на развитие историографии. Многие историки конца XIX — XX вв. ретроспективно находили общественные классы (включая Б.) и борьбу между ними на протяжении всей истории человечества, начиная с Античности. О борьбе Б. и пролетариата в Древнем мире писали Р. Пельман, Э. Мейер
, М. И. М. И. Ростовцев
и др. Еще более значительным было влияние марксизма на советскую историографию, трактовавшую всю историю человечества сквозь призму классовой борьбы.
В XX — начале XXI в. восприятие Б. как относительно целостной социальной категории постепенно уходит в прошлое, термин все чаще применяется либо по отношению к истории Европы и Сев. Америки в Средние века и Новое время, либо к современному обществу развивающихся стран. Хотя богатые слои общества сохраняются, исчезает их самоидентификация в качестве Б. В большинстве развитых стран термин «Б». сменяется термином «средний класс». Это связано как с осознанием экономистами, социологами и историками гетерогенности Б., так и с изменением отношений между Б. и собственностью. С развитием фондового рынка все меньше предпринимателей владеют и управляют предприятиями напрямую. Чем ближе к XXI в., тем в большей степени средний класс составляют уже не владельцы капитала и производства, а высокооплачиваемые специалисты государственного и частного секторов экономики, менеджмент компаний, университетская профессура, т. е. люди, получающие зарплату, и представители свободных профессий. С развитием социального обеспечения, бесплатного образования, бесплатной или страховой медицины, повышением доходов квалифицированных рабочих нижняя граница среднего класса постепенно растворялась; демократизация общества уменьшала социальную роль Б.; возникновение левых политических партий, активизация рабочего и профсоюзного движения уменьшали ее политическое влияние. Все труднее говорить и об общей для всей Б. системе этических ценностей.
Таким образом, единого понимания Б., общего для разных стран и периодов, не существует. Концепт Б. постоянно эволюционирует: его содержание непосредственно зависит как от самосознания людей, ощущающих свою принадлежность к соответствующей социальной группе, так и от восприятия ее иными слоями общества. Б. всегда была чрезвычайно разнородна: ее самоидентификация и внешний образ, по сути, единственное, что заставляет воспринимать ее как единое целое. Однако и то, и другое, со временем кардинально менялось: между полноправным горожанином XI в. и крупным предпринимателем XX в. нет практически ничего общего. Подобной амбивалентностью термина и обусловлено то, что по мере ослабления влияния марксистской парадигмы и распространения иных представлений о социальной стратификации концепт Б. постепенно выходит из употребления в современной историографии. (См. также Бюргерство .)
Лит.: Canard M. Essai de sémantique. Le mot «bourgeois» // Revue de philologie française et de littérature. 1913. V. 27; Pernoud R. Histoire de la Bourgeoisie en France. 2 vols. Paris, 1960—1962; Ellul J. Métamorphose du bourgeois. Paris, 1998; Artola M. La burguesía revolucionaria (1808—1874). Alianza, 1973; Mattick P. Marxism. Last Refuge of the Bourgeoisie? New York, 2013; Bürgertum im 19. Jahrhundert. Bd II: Wirtschaftsbürger und Bildungsbürger. Göttingen, 1995; The German Bourgeoisie: Essays on the Social History of the German Middle Class from the Late Eighteenth to the Early Twentieth Century. New York, 2013; Crossick G., Haupt H.-G. The Petite Bourgeoisie in Europe 1780—1914. Enterprise, Family and Independence. New York, 1995; The Middling Sorts: Explorations in the History of the American Middle Class. New York, 2001; Maza S. The Myth of the French Bourgeoisie: An Essay on the Social Imaginary, 1750—1850. Cambridge (Ma.), 2005; Круглый стол «Французская революция XVIII века и буржуазия» // Новая и новейшая история. 2002. № 1; Петров Ю. А. Московская буржуазия в начале ХХ в.: предпринимательство и политика. М., 2002; Зомбарт В. Буржуа. М., 2009; Ридель М. Бюргер, гражданин, бюргерство / буржуазия // Словарь основных исторических понятий. Избранные статьи / Под ред. Р. Козеллека. М., 2014. Т. 2. С. 5—92 Д. Ю. Бовыкин.
Реформы 6070-х годов XIX века и последовавшее за ними бурное экономическое развитие страны привели к значительному повышению роли предпринимательских слоев населения, важнейшей составной частью которых являлось купечество. До начала 60-х годов XIX века купцы подразделялись на три гильдии. В 1863 г. были установлены две купеческие гильдии. При этом принадлежность к той или иной гильдии стала определяться не размером объявленного капитала, как это было прежде, а родом самой предпринимательской деятельности.
Купцы первой гильдии могли производить оптовую торговлю, а купцы второй розничную. Под оптовой торговлей подразумевалась продажа товаров партиями из купеческих контор, амбаров, складов и судов. К розничной торговле была отнесена продажа товаров из лавок, магазинов и других подобных торговых заведений. К торговым действиям причислялись также содержание промышленных предприятий, транспортных средств, комиссионных и страховых контор, акционерных обществ, компаний, разного рода кредитных учреждений и некоторые другие виды деятельности. Таким образом, купечество в пореформенный период занималось практически всеми видами предпринимательства. За пределами купеческого сословия находилась огромная масса мелочных розничных торговцев и мелких товаропроизводителей, составлявших основную социальную базу его пополнения.
За купеческие свидетельства двух гильдий взымались единые пошлины на всей территории России. В середине 80-х годов свидетельство первой гильдии оценивалось в 565 руб., второй гильдии от 120 до 40 руб. в зависимости от местности.
Во второй половине XIX в. из части российского купечества постепенно начала формироваться крупная торгово-промышленная буржуазия. В начале ХХ в. буржуазная элита включала примерно 25 тыс. человек (без членов семей). Всего численность крупной буржуазии в России в начале ХХ в. составляла ориентировочно 150 тыс. человек.
Основными социальными источниками формирования крупной российской буржуазии являлись: представители старых (дореформенных 1861 г.) купеческих династий; зажиточные слои крестьянства; российские дворяне; иностранные коммерсанты.
Ведущую роль в формировании крупной буржуазии играло крестьянство. Еще до реформы 1861 г. наиболее активные крестьяне-предприниматели выкупались от своих помещиков на волю и записывались в купечество, создавая затем собственные фабричные предприятия, которые стали основой их семейного богатства. Именно так, в частности, складывалась элита московского торгово-промышленного мира: династии Морозовых, Прохоровых, Рябушинских, Бахрушиных, Коноваловых, Коншиных, Третьяковых. В пореформенный период их текстильные фабрики располагались в Московской, Владимирской, Костромской, Ярославской и других губерниях Московского промышленного района. В условиях динамичного развития пореформенной российской экономики богатства росли быстро. Так, товарищество мануфактур Саввы Тимофеевича Морозова было учреждено в 1873 г. с основным капиталом в 5 млн. рублей, а к 1899 г., то есть за 26 лет стоимость недвижимого имущества увеличилась более чем в 6 раз. По самым скромным подсчетам товарищество получило более 30 млн. рублей дохода.
Значительную прослойку среди молодой российской буржуазии занимали лица иностранного происхождения, разбогатевшие в России. Большинство из них действовало в сфере экспортной торговли (Кларки, Брандты, Колли, Миллеры) и банковского предпринимательства (Штиглицы, Мейеры). Заметна была их роль и в промышленной сфере. Выходцы из Австрии, сахарозаводчики Бродские, в конце XIX в. располагали капиталом в 35-40 млн. рублей. В 26,7 млн. рублей оценивался в 1884 г. основной капитал товарищества нефтяного производства братьев Нобель. Многих, в том числе и иностранцев, баснословно обогатило форсированное железнодорожное строительство, развернувшееся в России в пореформенный период. Участвуя в железнодорожных концессиях, в короткие сроки создали огромные капиталы Мекки, Дервизы, Поляковы, Губонины и другие крупнейшие буржуазные кланы пореформенной России.
Разные по своему происхождению группы буржуазии имели и определенную профессиональную специализацию, занимали свои ниши в экономике страны и действовали в рамках определенных экономических регионов. Так крупная буржуазия Московского промышленного района, крестьянская по своему происхождению, захватила командные позиции в легкой промышленности, прежде всего в текстильной ее отрасли. Санкт-Петербургская крупная буржуазия, ориентированная на машиностроение и металлообработку, банковское дело и транспорт, рекрутировалась, в значительной своей части, из среды обрусевших иностранцев.
В пореформенный период выросла численно и значительно укрепила свои позиции в экономике нерусская буржуазия, ориентировавшаяся, как правило, на различные виды торгового предпринимательства и на этой базе постепенно овладевавшая промышленным производством. В Поволжье, наряду с русскими предпринимателями, выделялись татарские торговцы и промышленники. Именной список лиц, состоявших в Казанском татарском купеческом обществе, в 1881 г. включал 3-х купцов первой и 71 купца второй гильдии с семьями. В Казани и за ее пределами были известны суконные фабрики Азимова и Утямышева, химические предприятия Арсланова и братьев Юнусовых, заведения по обработке животных продуктов Субаева и Сайдашева.
Немало купцов как первой, так и второй гильдий торговцев и владельцев промышленных предприятий, являлись выходцами из немецких колоний Самарской и Саратовской губерний. Крупнейшими поволжскими предпринимателями из местных немцев были, в частности, саратовские мукомолы Э.И.Борель, Д.Б.Зейферт, братья Шмидт. Исключительно многонациональным составом отличалось купечество Астрахани, где кроме русских, татарских, немецких предпринимателей выделялись своей торгово-промышленной деятельностью армяне и евреи. Современники даже отмечали, что в Астрахани вся торговля находится в руках армян, а писчебумажные магазины почти исключительно в руках евреев.
Пореформенный период был отмечен возникновением новых общественных организаций буржуазии. Наряду со старыми организациями дореформенного времени (купеческими обществами, биржевыми комитетами и др.) создавались разного рода объединения, в большей степени соответствовавшие задачам и потребностям пореформенного предпринимательства. В 1868 г. в Санкт-Петербурге было создано Общество содействия развитию промышленности и торговли. К началу 1879 г. в нем состояло уже 759 членов, в основном это были купцы из Петербурга и Риги. В 1870 г. по инициативе общества был созван первый в России съезд фабрикантов и заводчиков. На его заседаниях обсуждались различные вопросы торгово-промышленной жизни: о железнодорожных тарифах, об оградительных пошлинах, о торговле со Средней Азией и др. Второй съезд состоялся в 1882 г. в Москве, третий в 1896 г. в Нижнем Новгороде.
В этот же период в России начали созываться и первые отраслевые и региональные совещания предпринимателей. В сентябре 1875 г. состоялся первый съезд волжских судовладельцев. В декабре того же года на свой съезд собрались судовладельцы бассейна Оки. В 1899 г. крупные предприниматели добились разрешения созывать в удобные для себя сроки съезды представителей горнопромышленных, металлургических, вагоностроительных, машиностроительных и механических предприятий Северного и Прибалтийского районов.
Правительство с пониманием относилось к необходимости координации деятельности крупного капитала, подчеркивая государственное значение дальнейшего развития торгово-промышленного предпринимательства. Владельцы наиболее значительных фабрик и заводов, оптовые торговцы и судовладельцы награждались чинами, орденами, званиями. К середине 80-х годов многие крупные купцы имели по несколько орденов и других государственных наград. Так, один из богатейших нижегородских предпринимателей, владелец пароходов и крупнейших в Поволжье паровых мельниц Я.Е.Башкиров был награжден орденами св.Владимира 4-й степени, орденами Анны и Станислава 3-й степени, введен в потомственное дворянство и удостоен звания мануфактур-советника.
Опекая купечество, защищая его интересы на внутреннем и внешнем рынке, правительство хотело получить взамен верноподданническое поведение и отказ крупных предпринимателей от каких-либо посягательств на верховную власть. Любой факт проявления самостоятельности буржуазии на общественно-политическом поприще вызывал у самодержавия опасения и тревогу. Инициатива торгово-промышленной буржуазии допускалась и поощрялась в ограниченных пределах чисто купеческих, профессиональных интересов. Вплоть до начала ХХ века купечество в России не играло сколько-нибудь значительной роли в либеральном движении, слабо проявляло себя в общественно-политической жизни страны. В массе своей оно находилось на консервативных, проправительственных позициях. Однако главной причиной этому была не столько политическая отсталость и низкий культурный уровень российского купечества, сколько способность правительства проводить торгово-промышленную политику, отвечающую интересам широких кругов российской буржуазии.
Пореформенный период был отмечен появлением новых черт во взаимоотношениях предпринимателей с рабочими и служащими. В России постепенно появлялось все больше предпринимателей, которые организовывали на своих предприятиях профессиональное обучение, проявляли заботу о престарелых, ранее работавших на их предприятиях рабочих и служащих, открывали бесплатные школы для детей рабочих, выделяли средства на создание культурных центров и больничных касс. Эти формы социального патронажа были характерны в основном для крупных, процветающих фирм, владельцы которых начинали осознавать важность установления отношений социального партнерства со своими работниками.
Многие представители купечества реализовывали свои социальные устремления на почве благотворительности и меценатства. Немалую роль в деле благотворительности играла и традиционная религиозность российского купечества, его приверженность христианским ценностям. Щедрость российских купцов поражала соотечественников и иностранцев своим размахом. Одни строили богадельни, церкви и бесплатные квартиры для вдов, другие сооружали сиротские дома, учебные заведения и учреждали стипендии для малообеспеченных студентов, третьи оборудовали лаборатории в клиниках, строили больницы, четвертые выделяли деньги на библиотеки, создавали картинные галереи и открывали театры. Так, братья Бахрушины за 20 лет (1892-1912 гг.) пожертвовали на благотворительные цели 4 млн. рублей, В.Морозов в 1898 г. завещал на строительство детской больницы 800 тыс. рублей, Н.А.Алексеев брат известного театрального режиссера К.С.Станиславского выделил на создание детского приюта 1 млн. рублей. К началу ХХ века Московская купеческая управа, на счет которой переводились крупные суммы, содержала 10 богаделен, 5 домов призрения, 4 училища. Общая сумма годового расхода на эти цели составляла около 20 млн. рублей. Огромные средства были собраны ярмарочным купечеством Санкт-Петербурга и Москвы накануне и в период русско-турецкой войны 1877-1878 гг. для помощи раненым и инвалидам. Ф.И.Шаляпин в своей книге Маска и душа отмечал, что наиболее выдающиеся по уму и культуре купцы накопили несметные сокровища искусства, создали художественные галереи и первоклассные театры.
Всемирную известность приобрела картинная галерея московского купца П.М.Третьякова, переданная им впоследствии городу. Серьезный интерес к коллекционированию произведений изобразительного искусства проявляли купцы П.М.Щукин, К.Т.Солдатенков, И.А. и М.А.Морозовы. Скупая произведения искусства, купцы тем самым материально поддерживали талантливых художников и скульпторов, создавали условия для их дальнейшего творчества. Заметный след в истории русской культуры оставила частная опера, открытая в 1884 г. С.И.Мамонтовым. В его московском доме и усадьбе Абрамцево встречались В.М.Васнецов, И.Е.Репин, В.Д. и Е.Д.Поленовы, В.А.Серов, М.А.Врубель, К.А.Коровин, деятели театра К.С.Станиславский, М.Н.Ермолова, Ф.И.Шаляпин и др.
Безусловно, что благотворительность и тем более меценатство были характерны далеко не для всех представителей предпринимательского сословия. Следует признать, что общая культура, быт и нравы основной массы российского купечества, особенно в провинции, были далеки от высокого нравственного уровня. Пресса тех лет довольно часто сообщала о похождениях того или иного загулявшего купчика. Купеческий разгул, а иногда и отвратительные оргии, купеческие авантюры и чудачества постоянно были предметом обсуждения в обществе. Особенно любили купцы погулять на ярмарках, отмечая завершение успешных торговых сделок. Славилась купеческим разгулом крупнейшая в России Нижегородская ярмарка. И все же не эти черты, безусловно, характерные для части купечества, определяли облик данного сословия в целом. Прежде всего купцы выступали организаторами торговли и производства, наиболее активными субъектами экономической жизни страны.
В пореформенный период правительство и само купечество предпринимали активные меры по подготовке кадров для торгово-промышленной деятельности. В 1871 г. на базе существовавших до этого реальных гимназий были образованы реальные училища. С 1872 г. при них стали открываться специальные коммерческие отделения, на которые зачислялись учащиеся реальных училищ после четырех лет обучения. Еще в течение двух лет, продолжая изучение общеобразовательных предметов, они проходили такие дисциплины, как коммерческие вычисления, коммерческое письмоводство и книговодство, коммерческую географию и экономику. К 1 июля 1899 г. в 117 существовавших в стране реальных училищах обучалось 34 тыс. человек.
В 1896 г. было утверждено положение о специальных коммерческих училищах, которые давали среднее специальное (коммерческое) образование. Существовали училища двух типов: семиклассные, дававшие общее и специальное образование, и трехклассные, где можно было получить только специальное образование. В конце XIX начале ХХ в. Россия пережила бум открытия коммерческих училищ. Таким образом, в этот период специальное коммерческое образование начало получать первое поколение отечественных предпринимателей, шедшее на смену своим предшественникам-практикам.
Во второй половине XIX века в России завершилось формирование достаточно многочисленного и профессионального слоя крупной торгово-промышленной буржуазии, рекрутировавшей в свой состав выходцев из самых разных групп российского общества. Ее деятельность осуществлялась в рамках купеческой сословной организации, доступ в которую открывался для российских и иностранных подданных внесением в казну определенной денежной суммы. Именно купеческому сословию принадлежит главная заслуга в обеспечении динамичного развития страны в пореформенный период, ее участия в межрегиональной и международной торговле. В этот период произошло повышение роли купечества в общественной жизни России, однако эта роль была еще далеко не адекватна значению данного сословия в развитии экономики страны.
Буржуазия (франц. bourgeoisie, от позднелат. burgus - укреплённый город), господствующий класс капиталистического общества, являющийся собственником средств производства и существующий за счёт эксплуатации наёмного труда. Источник доходов буржуазии - присвоение прибавочной стоимости, создаваемой наёмным трудом рабочих.
Буржуазия зародилась ещё в недрах феодального общества. Первоначально капитал как стоимость, приносящая прибавочную стоимость, проявил себя в сфере торговли. Одновременно развивался и денежный капитал. «Из крепостных средневековья вышло свободное население первых городов; из этого сословия горожан развились первые элементы буржуазии» . Формирование нового класса шло из наиболее богатых цеховых мастеров, торговцев, деревенской верхушки и феодальных элементов. По мере развития промышленности, торговли и мореплавания буржуазия постепенно сосредоточивала в своих руках всё возрастающие массы богатства и денежного капитала. Становление буржуазии как класса связано с эпохой так называемого первоначального накопления капитала; содержанием этого процесса являлись экспроприация у широких народных масс земли и орудий труда, колониальные грабежи и захваты. Тем самым были созданы условия для развития капиталистического способа производства: образование массы свободных от личной зависимости и лишённых средств производства наёмных рабочих и сосредоточение капитала в руках буржуазии.
Первоначальное накопление создало предпосылки для развития крупной промышленности, явившейся экономической основой установления господства буржуазии и формирования её как класса. На смену ремесленным цехам пришла мануфактура, а затем в результате промышленного переворота и крупная машинная промышленность.
Развитие капиталистического производства делало необходимым для буржуазии устранение политического господства феодалов. Стремясь покончить с феодальной раздробленностью и ограничениями, буржуазия возглавила в своих классовых интересах движение народных масс против феодализма. В результате буржуазных революций, которые в развитых странах Западной Европы произошли в 16–18 вв., а в ряде стран - позднее, буржуазия пришла к власти, стала господствующим классом. В. И. Ленин выделяет в развитии буржуазии как класса три исторических эпохи: первая (до 1871) - эпоха подъёма и полной победы буржуазии; вторая (1871–1914) - эпоха господства и начала упадка буржуазии; третья эпоха - эпоха империалистических потрясений, когда «буржуазия из подымающегося передового класса стала опускающимся, упадочным, внутренне-мёртвым, реакционным» .
Когда буржуазия была революционной силой, она сыграла исторически прогрессивную роль, т. к. под её руководством был ликвидирован феодализм и возник более передовой по сравнению с ним капиталистический способ производства. Буржуазные революции способствовали развитию идей просвещения и науки с её критическим мышлением, отвергающим всякий догматизм. Была разрушена вековая обособленность мелкого производства, происходило обобществление труда, следствием которого был рост его производительности. Детищем капиталистической индустриализации явился новый класс - пролетариат. Буржуазия создала крупную промышленность и всемирный рынок. «Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения, вместе взятые» .
Темпы формирования буржуазии и степень её влияния в разных странах были различны. Ф. Энгельс писал: «В то время как в Англии с XVII века, а во Франции с XVIII века образовалась богатая и могущественная буржуазия, в Германии о буржуазии можно говорить лишь с начала XIX века» . С развитием буржуазного общественного строя всё острее становилось противоречие между общественным характером производства и частным присвоением. Концентрация производства, рост его масштабов - результат концентрации и централизации капитала, сосредоточения огромных богатств в руках и под контролем всё более узкой верхушки класса буржуазии. Процесс этот ускорялся периодическими кризисами перепроизводства. На его основе к началу 20 в. завершилось превращение свободной конкуренции в монополию и вместе с тем формирование монополистической буржуазии как господствующего слоя буржуазного общества.