Отмена подушной подати кто отменил. Подушная подать: история этого явления в России

15.05.1883 (28.05). – Отмена подушной подати манифестом Императора Александра III

История подушной подати в России

Введение в России подушной подати в царствование вызвано было увеличением численности регулярной армии и необходимостью найти источники для ее содержания. Когда были испробованы без успеха разные частные фискальные мероприятия, появился ряд проектов, в которых указывалось, что самой удобной единицей обложения для государства является "персона". Вся задача заключается в определении количества населения и суммы расходов на содержание армии; при делении второго числа на первое получится количество подати, которое должно пасть на каждую душу населения.

В 1718 г. было повелено произвести народную перепись и разложить на число душ сумму, потребную на содержание войска. При этом первоначально было повелено писать крестьян, бобылей, деловых и задворных людей и однодворцев, а в 1720 г. было приказано писать и дворовых людей и церковников. По производстве и поверке переписи (ревизии) оказалось несколько больше 5 миллионов душ, и подать была назначена в 74 коп. с души. В 1722 г. эта подать была распространена на посадских людей, т. е. городских жителей, в размере по 1 руб. 20 коп. с души. Взимание подушной подати началось с 1724 года.

С самого своего возникновение подушная подать была сословным, а не общим налогом. Так, уже при Петре I не вносились в ревизские сказки дворяне, попы и др. Впоследствии от подушной подати постепенно были освобождены и другие сословия. В 1775 г. от нее было освобождено купечество, для которого были установлены гильдейские пошлины. В 1863 г. была отменена подушная подать с мещан, а вместо таковой был введен налог на недвижимость в городах, посадах и местечках. Последняя мера была распространена на Сибирь только в 1873 г.

С конца ХVIII в. начались сильные повышение окладов подушной подати, которые в 1818 г. равнялись 3 руб. 30 коп. ассигнациями в Европейской России и 3 руб. в Сибири, так как на последнюю не были распространены повышение подушной подати на устройство и содержание сухопутных и водяных путей сообщения. Затем довольно долго не происходило повышение подушной подати; в 1839 г. ее оклады по переложении на серебро составили 95 коп. для Европейской России и 86 коп. для Сибири.

Новые повышение подушной подати начались с 1861 г. при , причем стали повышать оклады в среднем размере, так что для местностей, где платежная способность население была слабее, и подать повышалась в меньшем размере, чем для местностей, в которых население отличалось лучшим материальным благосостоянием. После 1867 г. уже не происходило повышений подушной подати, и оклады последней колебались от 1 руб. 15 коп. до 2 руб. 61 коп., смотря по местностям.

Взимание подушной подати происходило следующим образом: При Петре ее собирали полковники и комиссары квартирующих в местностях полков, поручила это дело губернаторам и воеводам, а передала его опять военным. При сбор подушной подати был возложен на помещиков, их приказчиков и старост, а в 1775 г. с учреждением Казенных Палат, последним было поручено руководить распределением и сбором подушной подати.

Раскладка подушной подати происходила следующим образом: подушная подать взималась по ревизским душам, число которых от ревизии до ревизии оставалось неизменным, так как умершие в промежуток между ревизиями не исключались из окладов, а родившиеся не вносились в таковые. Впрочем, случайные причисление и исключение происходили и между ревизиями, например, вносились пропущенные при ревизии, возвратившиеся из бегов и т. п. Все эти дела ведались Казенными Палатами.

Распределение подушной подати между отдельными плательщиками производилось самими крестьянскими обществами, причем принимались во внимание разные обстоятельства: размер наделов, число наличных душ в семье и др. Источниками крестьянских платежей служили земледелие и крестьянские заработки, так что подушную подать, как часть этих платежей, следовало бы считать имущественно-личным налогом, хотя по названию она была личною податью. За поступление подушной подати отвечало все крестьянское общество.

После того, как от уплаты подушной подати были последовательно освобождены все сословия, кроме крестьян, эта подать стала исключительно крестьянским налогом. Существование налога, уплачиваемого лишь частью населения, нарушало равенство населения перед податным законом.

Поэтому с самого начала 1860-х гг., вопрос об отмене подушной подати возбуждался неоднократно вместе с подготовкой . А в 1879 г. состоялось Высочайшее повеление об образовании комиссии для обсуждения предположенной отмены подушной подати и для взыскания других источников государственных доходов ее замены. В 1882 г. уже при последовал Высочайший указ, которым было повелено совершить отмену подушной подати постепенно по мере взыскания источников для ее замены, но чтобы такая отмена была совершена в течение 8 лет, начиная с 1 января 1883 г.

Коронационным манифестом Александра III 15 мая 1883 г. были прощены все недоимки по подушной подати, накопившиеся по 1 января 1883 г. В том же мае 1883 г. высочайше повелено освободить от подушной подати всех остальных безземельных, фабричных и заводских крестьян. Все бывшие помещичьи крестьяне, а в некоторых местностях и все другие плательщики получили сбавку подушной подати наполовину. Наконец, 28 мая 1885 г. Высочайше утверждено мнение Государственного Совета о совершенном прекращении взимания подушной подати с 1 января 1886 г.: а) со всех крестьян, на которых распространяется действие положений 19 февраля 1861 г. и 21 июня 1863 г.; б) с состоящих на особом положении прибалтийских крестьян, за исключением поселенных на казенной земле; в) с малороссийских казаков и других разрядов населения, состоящих как на особых, так и на общих окладах, за исключением платящих оброчную подать. С 1 янв. l887 г. велено было отменить взимание подушной подати со всех разрядов населения империи, кроме Сибири.

Вместо подушной подати были введены пошлины с безвозмездного перехода имуществ, повышены некоторые статьи таможенного тарифа, повышены на 1 коп. с градуса акциз на спирт, увеличена оброчная подать государственных крестьян (с обращением ее в выкупные платежи) и приняты некоторые другие финансовые меры.

ЛЕКЦИЯ XXXVIII

Император Александр III. – Отношение к нему общества до вступления его на престол. – Его действительные взгляды. – Первые шаги императора Александра III. – Борьба двух направлений в высших правящих сферах. – Совещание 8 марта 1881 г. – Колебания. – Катков и Аксаков. – Агитация Победоносцева. – Манифест 29 апреля 1881 г. – Отставка Лорис-Меликова и некоторых других министров. – Министерство Н. П. Игнатьева. – Его программа. – Меры к улучшению экономического положения народа. – Обязательный выкуп. – Дворянская агитация. – Сведущие люди. – Понижение выкупных платежей. – Политика Бунге. – Отмена подушной подати. – Введение податной инспекции.

Личность Александра III

Император Александр III был, как известно, вторым сыном императора Александра II. Старшим его сыном был цесаревич Николай Александрович, который умер от чахотки в 1865 г., уже будучи взрослым молодым человеком. Александр Александрович поэтому не предназначался к царствованию и воспитывался как обыкновенный великий князь, которому предстоит главным образом военная карьера. Поэтому до 1865 г. никаких мер к тому, чтобы подготовить его к делу правления великой страной, принимаемо не было, и только когда умер старший его брат, стали заботиться о том, чтобы расширить полученное им до тех пор образование. Был приглашен более или менее удовлетворительный состав профессоров, среди которых одно из важных мест занимал известный наш историк С. М. Соловьев, а еще раньше приглашен был и тот К. П. Победоносцев, который впоследствии, в царствование Александра III, сыграл такую видную реакционную роль. Тогда Победоносцев не считался реакционером; он, напротив, принимал в свое время ближайшее участие в разработке судебной реформы, и, несомненно, был одним из самых блестящих русских профессоров-цивилистов; его курс гражданского права очень долго признавался – да признается и до сих пор – одним из классических пособий этого рода. Были приглашены и другие профессора более или менее прогрессивного направления, но, тем не менее, никакого либерального настроения, либеральных заветов и принципов от этого преподавания у молодого цесаревича не сложилось. По своему личному и семейному быту он представлялся довольно оригинальным лицом в придворных сферах. Женился он очень рано на невесте своего покойного брата, датской принцессе Дагмаре, и, женившись, повел жизнь частного человека; очень скоро он приобрел репутацию хорошего семьянина, скромного и не любящего пышной придворной обстановки человека; занимался на досуге в своем тесном кругу музыкой и русской историей. Русскую историю он любил особенно, и, между прочим, ему обязано своим возникновением нынешнее императорское Русское историческое общество, которого он был первым председателем.

Отчасти благодаря такой обстановке жизни цесаревича Александра и еще более благодаря тому, что общество очень мало имело о нем сведений, создалась легенда о нем как о весьма либеральном человеке.

Но, как мы уже видели, за несколько месяцев до своего воцарения цесаревич Александр Александрович, наоборот, проявил себя определенным консерватором и не обещал никакого сочувствия каким бы то ни было преобразованиям в либеральном духе. С таким настроением он и вступил на престол.

Первые акты царствования Александра III

2 марта 1881 г., принимая членов Государственного совета и высших чинов двора, приносивших присягу, император Александр III заявил, однако, что, вступая в трудный момент на престол своего отца, он надеется следовать во всем его заветам и политике. Таким образом, этот первый шаг обещал как будто либеральное и гуманное царствование. Затем в циркулярной депеше от 4 марта, разосланной представителям России при иностранных державах, было объявлено, что государь император, вступая в столь трудное время на прародительский престол, желает сохранить мир со всеми державами и особенно свое внимание сосредоточить на внутренних делах и на тех социально-экономических задачах, которые выдвигаются новым временем. И эта депеша также производила на общество благоприятное впечатление.

Между тем возник вопрос, как быть с докладом относительно предложенных реформ, которые должны были быть начаты открытием проектированных Лорис-Меликовым комиссий. Доклад этот был одобрен покойным императором Александром II утром 1 марта, в тот самый день, когда он был убит. Императору Александру III было известно, что покойный государь приказал на 4 марта собрать в Зимнем дворце особое совещание с тем, чтобы обсудить, опубликовывать ли правительственное сообщение об открытии комиссий или не опубликовывать, причем самый вопрос об открытии комиссий считался во всяком, случае уже решенным.

Лорис-Меликов в своем докладе, естественно, представил новому государю этот вопрос как своего рода завещание, оставшееся от покойного императора, и император Александр III в первую минуту так на это и посмотрел, принимая состоявшееся ранее решение о созыве комиссий как завещание отца, и притом завещание, кладущее, несомненно, последнюю черту на общий характер его царствования, царствования, в котором были произведены самые важные преобразования новейшего времени, коснувшиеся быта всех сословий России и всего ее социального и гражданского строя.

Однако по вопросу о том, публиковать или нет об этом решении в особом правительственном сообщении, император Александр III решил созвать специальное совещание, собственно, заседание Совета министров, дополненного только графом С. Г. Строгановым, который сделался уже давно признанным главой придворной консервативной партии. 8 марта совещание это состоялось в Зимнем дворце, и тотчас же на нем обнаружилась борьба двух противоположных, враждебных, исключающих друг друга направлений – одного прогрессивного, во главе которого стоял Лорис-Меликов и к которому принадлежали из числа министров министр финансов А. А. Абаза и в особенности военный министр Д. А. Милютин, а также и великий князь Константин Николаевич, в то время глава морского ведомства и председатель Государственного совета. Противоположное направление – направление ярко реакционное – представлялось прежде всего К. П. Победоносцевым, бывшим еще незадолго перед этим членом той верховной распорядительной комиссии, которая руководима была Лорис-Меликовым в 1880 г. По представлению же Лорис-Меликова Победоносцев был назначен и обер-прокурором Святейшего Синода вместо гр. Д. А. Толстого в апреле того же 1880 г. Победоносцев, читавший ранее лекции Александру Александровичу и его старшему брату, пользовался его особым доверием. До вступления на престол императора Александра III он не считался, однако, как уже сказано, представителем ярко реакционного течения, потому что являлся одним из составителей Судебных Уставов Александра II. Тем не менее в 1881 г. именно он явился главой реакционного направления в описываемом совещании, и по его предложению был туда приглашен и граф Строганов, который в этом случае и явился главной ему поддержкой.

К этим двум лицам присоединился бывший министр внутренних дел Маков, совершенно ничтожный человек, а промежуточную позицию заняли двое остальных великих князей, участвовавших в совещании, Владимир Александрович и Михаил Николаевич, и из министров – министр юстиции Д.Н. Набоков, который склонен был к либеральному курсу, но нерешительно поддерживал Лорис-Меликова, и, наконец, председатель Комитета министров, граф Валуев, который сам, как вы видели, выступал с quasi-конституционными предложениями в 1880 г., но из ненависти к великому князю Константину Николаевичу и Лорис-Меликову и так как теперь обсуждался проект не его, Валуева, а Лорис-Меликова, то он поддерживал его весьма слабо.

В этом совещании вновь обнаружилось, в сущности говоря, довольно ясно, что император Александр III совершенно сочувствует тем речам реакционеров, которые тут были произнесены, и очень несочувственно относится к тем заявлениям, которые были сделаны со стороны либеральной части совещания, особенно ярко это сказалось по поводу заявления, сделанного Д. А. Милютиным, который очень сильно поддерживал выступление Лорис-Меликова, настаивая на необходимости пойти навстречу общественному мнению страны, указывая на то, что опубликование предложенного правительственного сообщения даст сразу симпатичный для общества тон прогрессивности новому царствованию, и в то же время доказывая, что в обсуждаемом докладе Лорис-Меликова не содержится никаких элементов конституции и ограничения самодержавия, а на этом именно пункте и сосредоточились, главным образом, нападки представителей противоположного направления, реакционеров, которые старались доказать, что вся эта мера направлена к конституции, пагубной для России. Строганов уверял, что при введении подобного строя, подобного «парламента», пойдут в ход «шалопаи», которые захватят в свои руки власть, а Победоносцев говорил, что это будет окончательным завершением режима тех «говорилен», как он выражался, которые уже проведены в жизнь в предшествующее царствование в виде земских учреждений, новых судов и органов разнузданной печати, которые, по его мнению, ничего не стоили, предлагаемая же Лорис-Меликовым комиссия будет «верховной говорильней», которая подготовит гибель России. Свою речь Победоносцев и начал крайне возбужденным тоном, утверждая, что, как поляки кричали в свое время finis Poloniae [конец Польше], так и тут надо, сказать finis Russiae [конец России]. Император Александр III тут же, между прочим, сослался на определенные советы императора Вильгельма I, с которыми тот обращался по этому поводу к его покойному отцу, и заявил, что Вильгельм указывал на опасность конституционного режима в России, потому что до него дошли смутные слухи о том, что что-то готовится, и что, если есть еще возможность, то советовал отступить, а если этой возможности уже нет, то конституцию дать по возможности урезанную. Кроме того, император Александр III ссылался и на датских министров, которые указывали ему на дурное влияние конституционных учреждений в Дании.

Однако как ни очевидно проявлялись здесь вновь ультраконсервативные взгляды Александра и склонность прислушиваться к советам русских и иностранных реакционеров, тем не менее здесь не было постановлено определенного решения по существу дела, как не было постановлено и опубликовать обсуждавшееся сообщение, и оно так и не было опубликовано, хотя мысль о нем и не была еще формально отвергнута .

Отставка Лорис-Меликова

Колебания продолжались и дальше. С одной стороны, они зависели от того, что императора Александра III смущала та мысль, что тут замешано как бы завещание его покойного отца, его предсмертная воля, которой император не решался прямо противодействовать; с другой стороны, его смущали те слухи, которые до него доходили о настроении общества и даже народа. Ему передавали приближенные к нему лица, что простой народ смущен толками о том, что после смерти Царя-Освободителя может быть восстановлено крепостное право; ему говорили придворные либералы, такие, как флигель-адъютант граф П. П. Шувалов, стремившийся направить дело в сторону конституции, что общественное мнение в стране чрезвычайно приподнято и что единственной мерой для успокоения возбужденного общества является объявление новым правительством либерального курса . Несмотря на свои собственные консервативные убеждения, император Александр III был настолько смущен этим заявлением, что продолжал колебаться и даже как будто обнаруживал иногда склонность последовать этим либеральным советам. Победоносцев со своей стороны старался всячески разуверить императора Александра в наличности и силе того прогрессивного настроения общества, на которое ему указывали либералы придворных кругов.

В этом отношении Победоносцев нашел опору в московских публицистах, Каткове и отчасти Аксакове, на которых он мог указать царю как на весьма влиятельных представителей общественного мнения страны, небезызвестных и самому императору Александру. Катков в это время был уже вполне определенным представителем крайней реакции и писал тогда в своих «Московских ведомостях», что революционное движение несомненно идет не извне и не изнутри страны, а что оно «свило себе гнездо в преддверии власти», метя в бюрократические сферы – в гр. Лорис-Меликова и других представителей либерального направления в правительстве и при дворе.

Ив. Аксаков в это время, не будучи, в сущности, реакционером, был, однако, чрезвычайно потрясен самим актом 1 марта. Вскоре после этого события он явился в Петербург и произнес громовую речь в Славянском обществе не только против революционеров, но и вообще против всякого западного либерализма, в духе не только славянофильском, но и в значительной мере реакционном. При таком его настроении он тоже явился хорошей опорой для Победоносцева, который спешил указать императору Александру, что вот главные представители московской печати, являвшиеся в глазах государя выразителями общественного мнения страны, показывают, что никакого стремления к конституционному строю у благомыслящей, по крайней мере, части общества вовсе нет. Этим Победоносцев тем легче попадал в цель, что император Александр III и сам был очень склонен к такому заключению, так как оно совпадало с его собственными симпатиями.

В результате Победоносцев успел получить от императора поручение составить в соответственном духе манифест, по секрету от остальных министров, и государь решился 28 апреля его подписать. Таким образом, 29 апреля 1881 г. совершенным сюрпризом для Лорис-Меликова и других министров явился этот знаменательный акт, долженствовавший положить предел продолжавшимся до того времени колебаниям.

В манифесте этом было, между прочим, сказано:

«Посреди великой нашей скорби глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления, в уповании на Божественный Промысел, с верою в силу и истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений».

Эти слова в манифесте 29 апреля 1881 г., естественно, рассматривались как определенное указание свыше на то, что ни о какой конституции думать не следует и что принцип самодержавия ставится на будущее время определенно во главу угла правительственного режима.

Как только этот манифест стал известен, перед самым его опубликованием, Лорис-Меликову, то он сейчас же решил подать в отставку, а вместе с Лорис-Меликовым подали в отставку министр финансов А. А. Абаза и военный министр Д.А. Милютин, который играл такую выдающуюся роль в правительственных сферах при покойном императоре Александре II. Когда император Александр III спросил Милютина, что же он теперь намерен делать, то Милютин, как говорили в то время, будто бы ответил, что из Петербурга уедет и будет писать историю своего государя...

Начало министерства Николая Игнатьева

Из очередного хода всех этих обстоятельств можно заключить, что к 29 апреля решительную победу одержало реакционное направление над прогрессивным. Однако же на самом деле это было не вполне еще так: хотя представители прогрессивного направления и потерпели несомненное поражение, но, в сущности говоря, власть не перешла еще в руки реакционеров. Это можно видеть из того выбора, который был сделан государем для замены ушедших министров и из той программы, которая была намечена в манифесте непосредственно после только что приведенной мною фразы.

На места ушедших министров были назначены не реакционеры: министром внутренних дел был назначен Н. П. Игнатьев, заявлявший себя в то время поборником славянофильских идей и вместе с И. С. Аксаковым мечтавший, как он это потом довольно определенно и выразил, о созыве земского собора, совещательного, конечно, характера. Затем, на пост министра финансов вместо Абазы был назначен его товарищ Н. Х. Бунге, который являлся человеком хотя, в общем смысле слова, пожалуй, и консервативного образа мыслей, но вместе с тем бывший искренним сторонником и участником реформ 60-х годов, заявивший себя человеком с определенными демократическими взглядами, стремившимся, во всяком случае, к возможному облегчению участи народных масс, так что в общем он также далеко не мог считаться реакционером.

Наконец, вместо министра народного просвещения А. А. Сабурова, который подал в отставку несколько раньше в связи с тем скандалом, который был ему устроен революционерами на университетском акте 8 февраля, был назначен вовсе не реакционно настроенный человек, барон Николаи, который стал тотчас же весьма определенно проводить головнинскую политику, возобновленную его предшественником Сабуровым, и деятельно боролся с Победоносцевым.

В манифесте 29 апреля наряду с фразой о неограниченном самодержавии было определенно выражено полное уважение великим реформам минувшего царствования и сказано было, что эти реформы не только будут укрепляемы и поддерживаемы, но и развиваемы дальше. Следовательно, в общем манифест этот опять-таки не означал еще безусловно реакционного направления. И это еще ярче было подчеркнуто циркуляром нового министра внутренних дел в самый день его назначения – 6 мая 1881 г. Здесь Игнатьев указывал, что правительство примет меры к установлению живого общения правительства со страной, живого участия местных деятелей в государственных делах в исполнение высочайших предначертаний. Это опять-таки знаменовало намерение найти известную, правда, очень скромную, форму участия представителей общества в центральной государственной деятельности, т. е. приблизительно то же самое, что хотел в этом отношении сделать и Лорис-Меликов.

Затем в циркуляре указывалось, что права земских и городских учреждений останутся неприкосновенными и будут даже восстановлены в прежнем объеме, на основах Положения 1864 г. Наконец, указывалось, что крестьянство, которое предостерегалось здесь, кстати, от прислушивания ко всяким ложным толкам, будет предметом особого внимания со стороны правительства, причем крестьянам будут не только гарантированы все ранее дарованные права и свободы, но и приняты будут меры к облегчению тех тяжестей, которые на крестьянах лежали, главным образом податных, к удовлетворению их нужд, земельных в особенности, и к улучшению сельского общественного устройства и управления.

Таким образом, вы видите, что в этом циркуляре Игнатьева как будто воспринимались и намечались к исполнению все намерения Лорис-Меликова, все те меры улучшения экономического положения народа, которые тот обещал провести. Вместе с тем те сенаторы, которые были отправлены ревизовать губернии, теперь ожидались с тем, чтобы результаты их ревизий положить в основу предполагаемых преобразований. Мы, действительно, видим, что очень скоро, именно через месяц после издания этого циркуляра, граф Игнатьев как будто и начал осуществлять обещанное им живое участие представителей местного общества в правительственных делах, потому что в июне 1881 г. была уже созвана первая сессия так названных тогда «сведущих людей» с мест, причем хотя эти сведущие люди и не были избраны земствами, а приглашены самим правительством, но надо сказать, что они были избраны им из среды прогрессивных элементов земства, и многие выдающиеся земцы, вроде кн. Васильчикова, Колюпанова и других, были приглашены в состав этой сессии. Им были предложены на обсуждение не какие-нибудь пустые вопросы, а вопросы, которые действительно ставились тогдашнею жизнью на очередь и имели весьма серьезное значение для широких народных масс. Так, первой сессии сведущих людей был предложен вопрос о понижении выкупных платежей; второй сессии был предложен вопрос об урегулировании переселений, которые являлись одним из главных паллиативных средств для поправления положения крестьян в малоземельных местностях, и, кроме того, питейный вопрос, который являлся также очень важным, так как, во-первых, представлялся вопросом о сокращении пьянства, а с другой стороны, это был существенный вопрос государственного бюджета, так как от питейного дела казна получала огромную часть своих доходов.

Меры Александра III по облегчению положения крестьян

Вопрос об обязательном выкупе крестьянских наделов

Вместе с тем получили движение и дальнейшую разработку в самих правительственных местах и вообще вопросы об улучшении положения народных масс, выдвинутые печатью в 70-х годах и признанные подлежащими неотложному разрешению в эпоху «диктатуры сердца». Среди них в первую очередь стал вопрос об обязательном выкупе, т. е. вопрос о замене еще существовавших до тех пор оброков «временнообязанных» крестьян обязательным для помещиков выкупом. Тогда шесть седьмых всех имений были уже на выкупе, а одна седьмая, которая выражалась в 1400 тыс. душ крестьян, платила помещикам оброки, и их уплата могла продолжаться без срока. В самом Положении 19 февраля, как вы помните, была статья, которая указывала, что через 20 лет может быть пересмотрен вопрос о размерах оброков «временнообязанных» крестьян и, разумеется, не в смысле их сокращения, так как предполагалось, что оброки зависят от доходности земли, которая должна была с течением времени повышаться. Между тем правительство, которому уже известна была после исследований 70-х годов несоразмерность этих оброков с доходами и чрезвычайное обременение народных масс всякого рода податями, решилось, наконец, провести некоторые облегчения крестьян в этом отношении.

При Лорис-Меликове вопрос об обязательном выкупе быстро пошел в ход; в январе 1881 г. состоялось заседание Государственного совета, в котором вопрос этот был принципиально решен в положительном смысле; именно, сперва в соединенных департаментах экономии и законов решено было установить обязательный выкуп крестьянских оброков в тех имениях, которые не приступили еще к выкупу добровольному, а затем и в общем собрании Государственного совета тот же вопрос был решен положительно.

Здесь необходимо отметить, что именно по этому вопросу впервые в начале 80-х годов мы сталкиваемся с начавшейся реакционной дворянской агитацией, которая, как только были затронуты существенные материальные интересы дворянства, немедленно пробудилась. Первым голосом со стороны этой реакции, раздавшимся в общем собрании Государственного совета, был голос бывшего министра внутренних дел Тимашева, который являлся еще и в эпоху крестьянской реформы ярым крепостником и который здесь выступил с заявлением, что в этом обязательном выкупе он усматривает нарушение священных прав собственности, тем более что помещикам предполагалось выдавать выкупную ссуду в размере лишь 80% той суммы, которая должна была бы выдаваться, если бы выкуп совершался по добровольному соглашению. Тимашев кончил свою речь такими словами:

«Да не будет упрека впоследствии в том, что в Государственном совете не нашлось ни единого голоса в защиту собственности, в защиту права, которое защищено ныне действующим Положением 19 февраля и которое предполагаемой министром финансов мерой будет поколеблено!»

На эту выходку, однако, ему тогда же очень удачно ответил министр финансов Абаза, указав, что генерал-адъютант Тимашев, вероятно, забыл свою прежнюю позицию, когда двадцать лет тому назад он являлся врагом Положения 19 февраля, пока оно не сделалось законом, и когда он именно был в числе тех, которые усматривали в самом Положении 19 февраля меру, колеблющую собственность. Теперь же он, Тимашев, очевидно, отказавшись от прежнего своего заблуждения, указывает, что это Положение защищает интересы собственности; очевидно, он и теперь делает такую же ошибку, когда уверяет, что престиж собственности будет поколеблен введением обязательного выкупа.

Но, несмотря на единогласное решение Государственного совета, конечно, утвержденное и императором Александром III, все-таки дворянская агитация началась, и очень скоро она выразилась в постановлениях некоторых дворянских собраний (тамбовского, московского и др.), которые указывали на несправедливость по отношению к помещикам этой меры. Они утверждали, что у помещиков как бы одна пятая часть той выкупной суммы, которая должна бы им причитаться по капитализации крестьянских оброчных платежей, будет отнята совершенно произвольно. Эти заявления дворянства подействовали на императора Александра III, и хотя Игнатьев очень стойко поддерживал в этом случае решение Государственного совета, доказывая, что, собственно говоря, нет никакой рациональности в том, что дворянство заявляет, и что те помещики, которые уже перевели своих крестьян на выкуп почти повсеместно без добровольных сделок с крестьянами, а по одностороннему требованию владельцев и, следовательно, также без крестьянских доплат, тоже потеряли пятую часть причитавшейся им выкупной суммы; те же помещики, которые до сих пор не вошли в добровольную сделку с крестьянами, как раз дольше других пользовались высокими оброками и, следовательно, меньше других заслуживают поддержки со стороны правительства, но император Александр III, согласившийся на издание закона, который и вышел 28 декабря 1881 г., тем не менее продолжал и после издания его прислушиваться к жалобам, раздававшимся в среде реакционного дворянства. Между прочим, ему было доставлено пространное письмо графа А. А. Бобринского, губернского предводителя петербургского дворянства, который прямо утверждал, что дворянство, в сущности, ограблено и что правительство, если желает восстановить справедливость, должно из государственных средств не только выдать дворянству удержанную по закону 28 декабря 1881 г. пятую часть выкупной суммы, которая, кстати сказать, по расчету Рейтерна, представляла около 44 млн. руб., но что оно должно выдать вознаграждение также и тем помещикам, которые еще раньше перевели своих крестьян на выкуп по собственному желанию с лишением одной пятой или одной четвёртой выкупного вознаграждения. Однако после нового рассмотрения вопроса это письмо осталось без последствий, и та дворянская агитация, которая в это время только еще начиналась, на этот раз не привела к цели .

Таким образом, уже при новых министрах Игнатьеве и Бунге вопрос этот был разрешен довольно благополучно. Затем началась целая серия новых законоположений, которые в литературе известны под именем реформ Бунге, хотя значительная часть их была подготовлена еще в эпоху «диктатуры сердца».

Понижение выкупных платежей

На первом плане стоял вопрос об облегчении положения тех крестьян, которые уже раньше перешли на выкуп, т. е. вопрос о понижении выкупных платежей. Этот вопрос, как уже сказано, отдан был на решение тем «сведущим людям», которые собрались впервые в июне 1881 г. Надо сказать, что правительство представило по этому вопросу собранию «сведущих людей» детально разработанный проект: оно полагало жертвовать ежегодно 9 млн. руб. из общей суммы выкупных платежей; причем это общее понижение в 9 млн. руб. оно полагало разделить между отдельными губерниями таким образом, что на первый план поставлены были наиболее обремененные 23 губернии, из числа которых особенно большая сумма назначалась на губернии нечерноземные и в то же время непромышленные, где крестьяне были в особенно тяжелом положении, так как там и земля была плоха, и заработков не было. Наибольшую сумму предполагалось, совершенно справедливо, ассигновать на Смоленскую губернию. В общем из этих 9 млн. руб. на указанные 23 губернии намечено было отделить около 7,5 млн. руб., а остальные 1,5 млн. руб. предполагалось распределить между остальными губерниями.

«Сведущие люди» все отнеслись к этому предложению сочувственно; большинство, однако же, не вполне согласилось с правительством, признав представленные правительством статистические данные недостаточно точными; указывая на необходимость общего понижения платежей во всей России, совещание предлагало все выкупные платежи повсеместно понизить на 1 руб. с каждого надела, а затем уже сверх того произвести специальное понижение платежей в тех местностях, которые особенно были переобременены ими, и на это специальное понижение ассигновать сумму в 5 млн. руб., считая, таким образом, общую сумму понижения выкупных платежей не в9 млн., а в 12 млн. руб.

Правительство согласилось с этим мнением, и в вышеупомянутый закон 28 декабря 1881 г. на основании именно этого заключения «сведущих людей» было включено также и постановление о понижении всех выкупных платежей на 1 рубль повсеместно, а затем ассигновано еще 5 млн. руб. на дополнительное специальное понижение в тех губерниях, которые заслуживали особого внимания, причем предварительное обсуждение вопроса о самом распределении этих 5 млн. руб. между отдельными губерниями было предоставлено земствам. При этом надо заметить, что в некоторых губерниях, очень немногочисленных, впрочем, опять раздались реакционные голоса со стороны дворянства, хотя понижение выкупных платежей делалось не за его счет, а за счет казны или, точнее говоря, за счет выкупной операции за прошлые годы, ибо вычислено было, что выкупная операция в общем шла для казны так удачно, что скопились большие прибыли, и в главном выкупном учреждении оказалось до 14 млн. руб. излишков еще на 1 января 1885 г., за покрытием всех расходов по операции. Из этих-то излишков и оказалось возможным осуществить признанное необходимым понижение выкупных платежей. Несмотря на это, в симбирском губернском земском собрании тогда впервые раздался голос одного (впоследствии сыгравшего крупную роль в истории русской реакции) дворянина – А.П. Пазухина, который пытался тогда убедить симбирское земское собрание сказать, что симбирское крестьянство ни в каком понижении платежей не нуждается. Однако все же и здесь было признано, что и для Симбирской губернии следует принять специальное (ничтожное) понижение, которое было предположено правительством.

Отмена подушной подати

Следующей реформой, которая была проведена при Бунге, была отмена подушной подати. Вы помните, какую важность этот вопрос имел, по общему признанию, еще начиная с 1870 г., когда он впервые был поставлен перед земствами, был ими обсужден и так или иначе разрешен, но не получил никакого дальнейшего движения в правительственных сферах.

Теперь, когда во главе Министерства финансов стал Бунге, он решился в 1882 г. окончательно приняться за разрешение этого вопроса. Надо сказать, что Бунге являлся в сфере финансовой политики в тесном смысле продолжателем Рейтерна; а именно, он являлся его продолжателем в стремлении поднять курс нашего рубля и утвердить равновесие бюджета прежде всего. Отсюда, конечно, у него важное значение получили и протекционизм в таможенной политике, и экономия в расходах отдельных ведомств; впрочем, в отношении этой последней надо признать, что удавалась она ему плохо, потому что он не был настолько влиятелен, чтобы обуздывать аппетиты других министерств, и кроме того, ему приходилось вести государственное хозяйство в тяжелые годы, наступившие после войны, когда результаты ее вконец расстроили то, что было сделано Рейтерном для поддержания курса кредитного рубля.

Несмотря на это и уже в прямую противоположность Рейтерну Бунге старался идти навстречу народным нуждам даже тогда, когда это было сопряжено с некоторыми пожертвованиями для казны. В этом отношении он продолжал политику Лорис-Меликова и Абазы, изворачиваясь с большим или меньшим искусством в своем, несомненно, весьма трудном положении и принимая иногда поневоле и противоречивые меры. Так, при отмене подушной подати ему пришлось встретиться с большими трудностями именно по вопросу о равновесии бюджета в то время. Ведь подушная подать давала бюджету около 40 млн. руб. ежегодно, следовательно, поступиться такой суммой при общих еще скромных размерах тогдашнего бюджета было довольно затруднительно, а между тем Бунге хорошо понимал и несправедливость этой подати, и все те тяжелые правовые последствия для населения, которые из нее возникли. Ведь вы помните, что вследствие именно существования подушной подати существовала круговая порука, потому что иначе нельзя было обеспечить подать, наложенную на отдельных лиц, а эта круговая порука влекла за собой и ограничение свободы передвижения крестьянства, и фактическое ограничение крестьян в праве выбора занятий.

Николай Христофорович Бунге. Портрет работы И. Тюрина, 1887

Поэтому вопрос об отмене подушной подати был вопросом большой важности и в отношении правового положения народа. Бунге это прекрасно понимал и деятельно стремился непременно так или иначе разрешить этот вопрос; когда же перед ним встала задача, чем же заменить подушную подать, как покрыть ежегодный убыток в доходах в 40 млн. руб., то он решился часть этого убытка покрыть усилением налога на спирт, т. е. налога, который, в сущности говоря, падал на наиболее пьющие слои того же податного населения, остальную же часть убытка ему приходилось взять уже прямо с того же податного населения, только разложив ее на слои крестьянства, более обеспеченные и менее обремененные податями.

Бунге так откровенно и хотел поставить дело, увеличив оброчную подать государственных крестьян, но в Государственном совете высказаны были опасения, что это может вызвать неблагоприятное впечатление в народе и что лучше поэтому прикрыть как-нибудь сущность дела. В качестве прикрытия был изобретен способ, который едва ли можно признать удачным; а именно, было внезапно признано необходимым перевести государственных крестьян с оброка на обязательный выкуп, т. е. заставить выкупать свою землю тех крестьян, которые, в сущности, платили под названием оброчной подати простую поземельную подать. В этом случае Государственный совет внезапно стал на ту точку зрения, что надо сделать их «полными собственниками» своих наделов, какими они, в сущности говоря, не стали и после выкупа; но под этим «благовидным» предлогом признано было возможным повысить их подати за землю, и они были повышены в общем на 45%, и это повышение пошло на покрытие убытка от уничтожения подушной подати, что, конечно, явилось большим минусом в деле осуществления податной реформы. Надо сказать еще, что эта реформа была проведена с некоторой рассрочкой: именно в два срока – с 1 января 1883 и 1 января 1884 г. подушная подать была сложена только с наиболее переобремененных крестьян, а с крестьян остальных местностей она была сложена только с 1 января 1886 г.

Наряду с этим следует упомянуть серьезную попытку Бунге произвести значительное упорядочение в самом взимании податей, которое до тех пор производилось полицией с применением тяжелых и безобразных форм взыскания, причем часто распродавалось самое необходимое в крестьянском быту имущество и нередко крестьянам приходилось до получения нового урожая продавать для внесения податей хлеб на корню. Таким образом, самая уплата податей разоряла то население, от которого зависело и благосостояние государства. Бунге как ученый финансист и экономист хорошо понимал бессмысленность этого порядка и поэтому настоял, чтобы были введены податные инспекторы, на которых и возложено как взыскание податей, так и собирание сведений о зажиточности и платежеспособности населения в целях дальнейшего урегулирования податной системы.

Отчет об этом совещании, записанный очень подробно одним из его участников, был напечатан в журнале «Былое» за 1906 г., в № 1, стр. 189– 194, затем перепечатан полностью в книге В. Я. Богучарского «Из истории политической борьбы». М., 1912, стр. 259 и след.

О роли гр. Шувалова и других его единомышленников в это время см. в той же книге г. Богучарского и в целом ряде статей, вызванных появлением этой книги, перечень которых мы приводим в библиографии царствования Александра III, напечатанной в конце этой части «Курса».

Вся эта история подробно рассказана по документам в интересной статье г. Кованько «Освобождение крестьян и обязательный выкуп» в июньской книжке «Русской мысли» за 1912 г.

Ещё в древнем Риме для пополнения казны была введена подушная подать. Это не что иное, как взимание примерно равного налога со всех граждан, вне зависимости от их материального положения. Исключение составляли лишь особо привилегированные слои общества. Идея понравилась Петру I, и в 1724 году он ввёл эту форму пополнения бюджета в России. Известно, что в XVIII веке она приносила государству почти половину его годового дохода.

Новая форма налогообложения

До того как была введена подушная подать, Россия пополняла свой бюджет за счёт так называемого подворного обложения, при котором правительство определяло сумму, взимаемую с конкретного города или деревни, а местные общины равномерно распределяли её на каждый двор. Пётр I своим указом повелел устанавливать налог не по числу дворов, а по количеству жителей, причём выплачивать его предстояло только гражданам мужского пола. Исключение составляли представители экономически привилегированных сословий – дворяне и духовенство.

Введение подушной подати было вызвано непомерно высокими затратами на содержание армии, поэтому предполагалось, что общая сумма сборов должна быть равна той части бюджета, которая идёт на военные нужды. Эта сумма известна, следовательно, разделив её на количество налогоплательщиков, можно было без труда определить долю каждого.

Перепись будущих налогоплательщиков

На деле выяснилось, что без труда подобные операции производятся где угодно, но только не в России с её бескрайними просторами и затерянными среди непроходимых лесов и болот деревнями. Справиться с подобной задачей мог лишь человек железной воли, каким был государь Пётр Великий. Для учёта всего тяглового (обязанного выплачивать налог) населения в 1718 году по его указу в России была произведена всеобщая подушная перепись.

Царские ревизоры, направленные во все концы страны, были вынуждены преодолевать немалые трудности, связанные не только с удалённостью мест и природными условиями, но и с нередкими случаями неповиновения и прямых мятежей. Особенную сложность представляла перепись в районах, где было сильно влияние раскольников, объявивших царя Петра антихристом, а все его деяния (а налоги тем более) - дьявольскими кознями.

Подсчёт размера планируемой подати

Так или иначе, но православные души были пересчитаны, и в итоге оказалось, что на каждую из них приходилось по восемьдесят копеек годового сбора. Это касалось только мужчин, женщины по законам того времени налогом не облагались, да и само наличие у них души часто ставилось под сомнение.

Вскоре, однако, возникли обстоятельства, благодаря которым была снижена установленная ранее подушная подать. Это произошло по той причине, что после окончания переписи ещё долго поступали в столицу сведения (и доносы, разумеется) о не вошедших в ревизский отчёт деревнях, жители которых также являлись налогоплательщиками. Был сделан перерасчёт, показавший, что нужную для армии сумму можно собрать, ежегодно взимая с крестьянских душ лишь по семьдесят четыре копейки, а затем эта сумма уменьшилась до семидесяти.

Особенности налога в отношении разных групп населения

Указ о подушной подати предусматривал некоторое разграничение в налогообложении государственных крестьян и тех, что являлись собственностью помещиков. Дело в том, что последние, кроме казённого налога, обязаны были платить еще и оброк своим хозяевам. Таким образом, они попадали под двойное налогообложение, что ставило их в худшее положение по сравнению с крестьянами, принадлежавшими государству. Чтобы никого не обижать и поставить всех в равные условия, было решено на каждую казённую душеньку добавить ещё по сорок копеек оброчной подати.

Не забыли отметить и раскольников – они за строптивость облагались двойной суммой. Посадские же люди, то есть жители городов, обязаны были вносить в казну сто двадцать рублей в год. В эту сумму входила и оброчная подать, которую они выплачивали наравне с государственными крестьянами. Известно, что введение подушной подати в таком размере приносило казне в год около четырёх миллионов рублей, что в основном покрывало расходы на армию.

Контроль численности населения страны

Стоит отметить, что роль статистики, отражавшей общую численность населения в стране, резко возросла с тех пор, как была установлена подушная подать. Это произошло потому, что каждая ревизская душа приобрела теперь значение раскладочной единицы.

Регулярно проводились проверки, и на основе их результатов корректировались налоговые суммы, причём если крестьянин умирал, то подать за его мёртвую душу помещик обязан был выплачивать до следующей ревизии. Ну как тут не вспомнить Павла Ивановича Чичикова, ловко воспользовавшегося этой прорехой в законе?

Увеличение размера подати

Со временем аппетиты казны росли. Вошло в практику использовать средства, поступавшие в неё от подушной подати, не только на военные нужды, но и затыкать ими все дыры бюджета. Кроме того, изменился курс рубля. Это привело к увеличению взимаемых с населения сумм. В 1794 году налоги, измерявшиеся прежде семьюдесятью копейками в год, выросли до рубля.

Снижение налогов в России – явление редкое, чаще всего они меняются в сторону роста. Не стала исключением и подушная подать, год от года увеличивавшаяся в размерах. В 1796 году она достигла одного рубля двадцати шести копеек, а в 1867-м в отдельных районах страны её размер превысил два с половиной рубля.

Первые шаги к экономической реформе

Реформирование национальной финансовой системы, результатом которой стала отмена подушной подати, началось в эпоху правления императрицы Екатерины II. В период её царствования в стране складывался совершенно новый тип экономики, требовавший определённых преобразований. Первым таким шагом явилось изменение налоговой политики в отношении умножавшейся в то время буржуазии.

Для них в 1775 году была введена новая форма налога, предусматривавшая ежегодное отчисление в пользу казны определённого процента от объявленного капитала. Почти через девяносто лет её правнук Александр II прибавил к этому отмену подушной подати с мещан и ремесленников.

Конец эпохи подушной подати

К концу XIX века стало вполне очевидно, что подушная подать – это отжившая свой век форма налогообложения. Главным её недостатком являлся принцип уравниловки, по которому со всех взимались равные суммы, без учёта экономического положения граждан. Такой подход был никому не выгоден. Государство теряло значительные средства ввиду того, что могло бы взимать большие суммы с представителей бурно развивавшегося в те годы капиталистического сектора, а для части малоимущих крестьян и такая подать была непосильной.

В результате произошло то, что всегда бывает, когда закон вступает в противоречие с жизнью – его стараются не исполнять. Если в прежние времена уклонение от налогов носило характер хоть и нежелательного, но редкого явления, то теперь оно приняло всероссийский масштаб. Ежегодные недоимки доходили до 15 % и постоянно росли. Кроме того, были массовые случаи демонстративного отказа от платежей, грозившие закончиться социальным взрывом. Итогом этого стала отмена подушной подати, произведённая Александром III в 1887 году на территории европейской России, а в 1899 году его сыном Николаем II в Сибири.

СЛОВАРЬ

Подушная подать представляет собой налог, взимаемый в равном или почти в равном размере со всех лиц мужского пола. Возникновение подушной подати относится к царствованию Петра Великого . Ввиду необходимости правильного размещения и содержания регулярной армии, Пётр указом 26 ноября 1718 года приказал в течение года взять ото всех правдивые "сказки", сколько у кого в какой деревне имеется душ мужского пола и "расписать на сколько душ солдат рядовой с долей на него роты и полкового штаба положа средний оклад". Для определения этого среднего оклада должно было, следовательно, разделить стоимость содержания солдата на число наличных податных душ, какое придётся на него по затребованным сказкам.
Эти сказки были получены и сосчитаны только к началу 1722 года; оказалось 5 миллионов душ; цифра вызвала подозрение Петра; в этом же году назначена была ревизия , т.е. проверка "сказок", обнаружившая значительные утайки.
Указами 1722 года было указано сенату , как произвести "раскладку войска на землю". Полки размещались поротно; на каждую роту отводился сельский округ с таким количеством ревизского населения, чтобы на каждого пешего солдата приходилось по 35,5 души, а конного - по 50,25 души мужского пола.
Первоначально, в 1721 году подушный оклад положено было считать в 95 копеек с души; в 1722 году, в зависимости от предполагаемого увеличения ревизией числа душ, он был понижен до 80 копеек и, наконец, в 1724 году, когда началось взимание подушного налога, назначен был окончательный оклад в 74 копейки. Этот оклад падал одинаково как на крепостных людей, обязанным своим помещикам работой или оброком, так и на городских обывателей, однодворцев и государственных крестьян. Чтобы уравнять эти две группы плательщиков, решено было обложить вторую из них добавочным сбором - оброчной податью. Городские тяглые обыватели и после понижения общего подушного оклада до 74 копеек должны были платить подушных и дополнительных - 1 рубль 20 копеек. Впрочем, и 74 копеечный оклад собирался только в первый год; в 1725 году он был понижен до 70 копеек и в этом размере (с незначительными попытками к понижению при императрице Елизавете Петровне) просуществовал до конца столетия.
По мысли Петра Великого, подушная подать должна была падать на всех лиц, не несших государственной службы и имевших пашню или промысел. Поэтому освобождались от подушной подати только дворяне, отправлявшие действительную службу, и духовные лица, занимавшие штатные места, и их дети; все остальные лица, даже дворяне, не несшие службы, подлежали налогу, причём так называемые "гулящие люди" должны были приписываться в посады , в ремесленники или садиться на землю. Но впоследствии подушная подать получила иной характер. При Петре III дворянство было освобождено от обязательной службы и от платежа податей. При Екатерине II установлен был гильдейский сбор с купечества (см. купец), которое также освободилось от подушной подати. Таким образом, подушная подать осталась отличительным признаком низших, "податных" классов - мещан и крестьян.
С 1794 года начались сильные повышения подушного оклада, дошедшего в 1816 году до 3 рублей 30 копеек (в Сибири - 3 рубля); с 1840 года этот оклад был переведён на серебро и составил 95 копеек (в Сибири - 86); с 1861 года подушная подать опять повышается, но в размерах, неодинаковых для разных местностей и доходит от 1 руб. 15 коп. до 2 руб. 61 коп.
Взимание подушной подати происходило следующим образом: сумма её определялась количеством ревизских душ, оставшимся неизменным от одной ревизии к другой; затем между отдельными плательщиками налог распределялся самими сельскими обществами , которые применяли к нему те же приемы раскладки, что и к другим взимавшимся с них сборам, т.е. соображались не с числом ревизских душ, а с размером наделов, числом наличных рабочих рук в семье и пр. Таким образом, ревизская душа оставалась только счётной единицей. За поступление подушной подати отвечало всё крестьянское общество.
Подушная подать во всё время своего существования была важнейшим прямым налогом. С уничтожением крепостного права этот сословный налог, отличавшийся чрезвычайной тяжестью для населения (и без того обременённого косвенными налогами), большой неравномерностью (результатом чего была масса недоимок) и противоречивший началу общности обложения, сделался анахронизмом, и был возбуждён вопрос об его отмене.
1 января 1887 года подушный налог прекратил своё существование и после этого срока продолжал взиматься только в Сибири.
Подушной подати продолжали подлежать в Сибири: государственные крестьяне (см.

Внутренняя деятельность Петра с 1700 года

(продолжение)

Но, заботясь об увеличении народного благосостояния , Петр I не мог выжидать, пока улучшение народного хозяйства естественным путем увеличит государственные доходы. Война требовала больших средств. Потребности государственной казны становились, таким образом, в коллизию с интересами народного хозяйства. Петр против желания был вынужден увеличивать доходы казны и все более эксплуатировал платежные силы народа, создавая новые налоги и строже взыскивая старые подати. Поэтому, несмотря на постоянные заботы Петра об увеличении народного благосостояния, экономическое положение народа очень терпело от финансовых мер правительства. По мнению податного народа, при Петре стало тяжелее жить: "Тягота на мир, рубли да полтины, да подводы". И по соображениям исследователей, при Петре подати были увеличены значительно. К увеличению податных тягостей присоединились злоупотребления администрации, взимавшей подати. Хотя Петр жестоко карал за эти злоупотребления, однако совсем прекратить их не мог. Народ от государственных тягот или уходил в казаки, или брел в пределы Польши, и побеги при Петре приняли большие размеры.

Но государственные доходы Петру I все-таки удалось значительно увеличить. Это было достигнуто путем увеличения косвенных налогов и реформы прямой подати. Что касается до косвенных налогов, то Петр не только не уменьшил старых платежей, но нашел еще и новые предметы обложения. После 1700 г. соляные промыслы, пчельники, рыбные ловли, мельницы стали оброчными статьями государственной казны. Система казенных монополий (например, питейной и табачной) процветала при Петре и была связана с системой откупов. Нуждаясь в средствах, Петр изобретал иногда странные, с нашей точки зрения, налоги: пошлиной были обложены бороды "бородачей", которые не желали бриться; пошлины брали с бань; очень высокую цену брали за дубовые гробы, продажа которых стала казенной монополией. Раскольники должны были нести двойной податный оклад; таким образом, не только реальные потребности, но и предметы нравственного порядка стали источником казенного дохода. При Петре была создана особенная должность "прибыльщиков", на обязанности которых лежало наблюдение за правильным поступлением в казну доходов и взыскание новых предметов обложения (из таких прибыльщиков особенно заметен Курбатов, впоследствии бывший Архангельским вице-губернатором: он предложил ввести гербовую бумагу). В 1710 г. у Петра явилась мысль даже об общем и постоянном подоходном налоге, не приведенная, однако, в дело. Косвенные налоги при Петре, насколько можно судить по некоторым данным, составляли больше половины доходов государства.

Другую половину (около 5 млн. руб.) доставляла прямая подушная подать. Ее установление мы уже рассмотрели. В первую податную ревизию было записано около 6 000 000 душ. Из них каждый помещичий крестьянин платил 70 коп. в год, крестьянин государственный – 114 коп., горожанин – 120 коп. По расчету (который можно произвести лишь приблизительно) подушная подать была гораздо тяжелее прежних подворных и поземельных податей и давала правительству гораздо большую, сравнительно со сборами XVII в., сумму.

Благодаря своим финансовым мерам Петр увеличил значительно сумму государственного дохода. В самом конце XVII в. доходы государства немного превосходили 2 000 000 руб.; в 1710 г. казна получила 3 134 000 рублей. По исчислению 1722 г., доходы возросли уже до 7 850 000 руб., по исчислению же 1725 г. – до 10 186 000 руб. [Чтобы правильно понять соотношение этих цифр, надобно знать, что в первые годы XVIII в. Петр "испортил" монету – с целью увеличения правительственных средств. Ранее "ефимок" (талер) равнялся в среднем русской полтине; Петр из талера чеканил целый рубль (с надписью "монета новая" или "монета добрая" – "цена рубль"), а полтину чеканил в полталера. Таким образом, количество серебра в рубле уменьшилось вдвое, а соответственно понизилось и достоинство рубля.] Громадные дефициты первых лет XVI II в. уменьшились к концу царствования Петра, хотя и на склоне своих лет он все еще не переставал нуждаться в деньгах.

Рубль серебром с изображением Петра I, 1723

Итак, экономическая и финансовая политика Петра I привела к различным результатам. Руководимый мыслью улучшить обстановку и расширить сферу деятельности народного труда, Петр был поставлен в трудное положение: финансовые интересы страны прямо противоречили экономическим потребностям населения. Стараясь поднять экономическое благосостояние народа, Петр в то же время был вынужден сурово эксплуатировать его платежную способность. Военные и другие нужды государства требовали немедленного удовлетворения, немедленных и усиленных сборов, а экономическое положение народа можно было поднять лишь продолжительными усилиями. Вот почему Петр добился более осязательного результата в том, что требовало скорого решения, – в финансах; между тем как в деле экономических реформ он успел посеять только семена плодотворных начинаний и почти не видел их всходов, напротив, чувствовал, что его финансовые меры иногда еще более расстраивают то самое народное хозяйство, процветания которого он искренно и сильно желал.

При всех неудачах в этой сфере Петр сделал, однако, большой шаг вперед сравнительно со своими предшественниками; в XVII в. только смутно чувствовали необходимость экономической реформы и лишь немногие люди сознавали, по какому пути она должна идти. Петр сделал эту реформу одной из главных задач правительственной деятельности, ясно поставил вопрос и указал, где и как надо искать его разрешения. В этом его большая заслуга.

Дополнение

Подушная подать и итоги финансовой реформы Петра I (по лекциям В. О. Ключевского)

Подушная подать

Коренной переворот потерпело при Петре I прямое обложение. "Дворовое число" давно уже стало никуда не годным основанием обложения, а новая петровская канцелярия испортила его еще более. Распределять налоги по переписям 1710 и 1717 гг., показавшим большую убыль дворов против переписи 1678 г., было невыгодно. Правительственная статистика, оберегая казенный интерес, придумала остроумную комбинацию: в основу нового губернского деления 1719 г. она положила роспись дворового числа, составленную по переписям разных лет, выбирая из прежних переписей подходящие цифры. Получился блестящий результат: число тягловых дворов, по переписи 1678 г. не превышавшее 833 тысяч, теперь, после засвидетельствованной дважды убыли, перешагнуло за 900 тысяч даже без посадских дворов. Это статистическое дурачество тогдашней канцелярии лишало подворное обложение всякого практического смысла и заставляло искать другой окладной единицы, а переписи 1710 и 1717 гг. прямо на нее указывали, вскрыв любопытное явление, выясненное в упомянутой книге г. Милюкова: убыль дворов шла по местам одновременно с приростом населения. Средний состав тяглого двора сгущался и доходил до пяти с половиной мужских душ вместо обычных трех или четырех. При подворном обложении этот прирост для казны пропадал: оставалось перейти к поголовщине. Мысль о поголовной подати зародилась в московских финансовых умах еще во времена Софьина князя Голицына. Публицисты Петра I тоже ничего не придумали умнее головы мужского пола: этой окладной единицей они надеялись устранить разорительную неравномерность подворного обложения. С этой точки зрения ратовал за поголовный налог в интересе уравнительности обложения обер-фискал Нестеров еще в 1714 г.; за ним другие писали о пользе переложения подати с дворов "на персоны", или на семьи.

Петр был, кажется, довольно равнодушен к экономической и юридической выработке новой системы обложения; его больше занимала интендантская сторона дела - довольствие армии и флота. Он не понимал вопроса о согласовании военного расхода с платежными силами народа. На русского плательщика он смотрел самым жизнерадостным взглядом, предполагая в нем неистощимый запас всяких податных взносов. Прожектеры и прибыльщики писали ему, что его "низкие подданные" зело суть отягчены и, если больше будут отягчены, останется земля без людей, а он в 1717 г. пишет Сенату из Франции, что "и без великого отягощения людям денег сыскать мочно"; понадобятся деньги - прибавить временно пошлины на всякие промыслы, ввести "поголовщину по городам и иные сему подобные, от чего разоренья государству не будет", а где объявится растрата, "чтоб немедленная инквизиция была и экзекуция". Не задумываясь над сравнительными удобствами или неудобствами разных окладных единиц: двора, семьи, работника, души, предоставляя это Сенату, Петр видел в податном вопросе только два предмета: солдата, которого надо содержать, и крестьянина, который должен содержать солдата. В ноябре 1717 г., быв в Сенате, Петр I сам написал указ, изложенный тем летучим стилем, который поддавался только опытному экзегетическому чутью сенаторов: "Распорядить сухопутное войско и рекруты морские, кроме жалованья, и провиант на крестьян, скольких душ или дворов один, что удобнее будет, солдат и драгун и офицер по рангам кроме генералитета, применяяся к податям нынешним, ибо как сие положится, от прочих всех податей и работ свободны будут". Итак, все прямые налоги предполагалось заменить одним военным, подворным ли или подушным, все равно или еще не было решено; этот налог распределялся на крестьян по расчету стоимости содержания солдата, драгуна и офицера. Через несколько дней предпочтено было распределение по душам, "работным персонам", и Сенат , толкуя указ Петра, 26 ноября 1718 г. предписывал перечислить все сельское пахотное население мужского пола, всех "не обходя от старого до самого последнего младенца".

Мы уже знаем, как медленно и с какими затруднениями производилась перепись с ее поверкой, ревизией. От нее сохранилось несколько разновременных итогов, среди которых трудно разобраться: число душ по ним колеблется между 5 и почти 6 миллионами. Сохранилась сенатская смета подушного сбора на 1724 г., к которой в 1726 г. Камер-коллегией по указу Верховного тайного совета присоединена роспись действительных поступлений подушной подати за сметный год с обозначением недоимки по губерниям. Принятая в руководство для расквартирования полков и для податного учета 1724 г., сенатская смета с прибавленной к ней росписью представляет проверенное изображение подушной системы за первый год ее действия и за последний год жизни ее творца, без перемен, каким она подвергалась вскоре после его смерти. По этой ведомости значится всего тяглого населения 5 570 тысяч душ, в том числе городских 169 тысяч. Подушный оклад устанавливался в связи с ходом переписи: рассчитанный сначала в размере 95 копеек, он потом спустился до 74 копеек; с целью уравнять в тягостях все души на государственных крестьян взамен платежей владельцам положен был дополнительный 4-гривенный сбор; городские тяглые обыватели платили по 1 рублю 20 копеек с души.

Значение подушной подати

Эта подать, "подушина", своей окладной единицей, ревизской душой, смущала многих. Даже такой горячий защитник преобразователя, как Посошков , не чает в ней проку и отказывается понять ее, "понеже душа вещь неосязаемая и умом непостижимая и цены не имеющая: надлежит ценить вещи грунтованные", земельное владение. Посошков смотрел на дело с народнохозяйственной точки зрения, совершенно чуждой Петру I в этом деле. В народном хозяйстве нет душ, а есть только капиталы да рабочие руки; действительными плательщиками могли быть, конечно, только работники, а не старики и младенцы. У Петра был под руками готовый образец для обложения по рабочим силам: это - остзейское крестьянское тягло, или гак, в котором считалось 10 работников от 15 до 60 лет. Петр думал не о рациональном обложении, а о бездоимочном поступлении. При исполнителях и финансовых понятиях, какими он располагал, никакая рациональная система обложения не могла быть удачна. При невозможности мудреной регистрации производительных сил оставался простой арифметический подсчет живой наличности мужского пола, не обходя и вчера родившихся младенцев. Ревизская душа и была такой расчетной, разверсточной окладной единицей, чисто фиктивной. Дело шло не о народнохозяйственной, даже не о финансовой политике, а просто о податной бухгалтерии Камер-коллегии по отделению окладных сборов. Вложить жизненный смысл в эту фикцию предоставлялось самим плательщикам, и они его со временем вложили. Под ревизской душой стали разуметь известную меру рабочих сил и средств, прилагаемых тяглым человеком к соответственному тяглому же земельному участку или промыслу, с причитающейся на них по разверстке долей государственного тягла. В этом смысле крестьянин говорит о половине, четверти, об осьмухе души, не думая ссориться с психологией.

Подушная подать была преемницей подворной, распределявшейся и при Петре I по устарелой переписи 1678 г. Податная фикция, длившаяся до наших дней, не могла пройти бесследно для народного сознания. Два века податной плательщик недоумевал, за что и с чего, собственно, он платит. Посошков пишет, что даже господа дворяне не понимали, что такое крестьянский двор как платежная единица: одни считали дворы по воротам, а другие по избным дымам, не додумываясь до того, что крестьянский двор - это "земляное владение", земельный участок. Ревизская душа была еще непонятнее тяглого двора, и какие бы замысловатые толкования ни вкладывал народ в такие финансовые учреждения, оставался вопрос, зачем это приказные люди придумывают таких плательщиков, которые за себя платить не могут. Государственная повинность превращалась в своенравное требование начальства. Государство, загораживаемое канцелярией, отдалялось от народа, как что-то особое, ему чуждое: плохая школа для воспитания чувства государственного долга в народе, и чичиковские мертвые души были заслуженным эпилогом этого "душевредства душевных поборов", как ядовито определил подушную подать все тот же Посошков. Исполнение податной реформы Петра I усиливало это впечатление. В оправдание подушной подати выставлялась двоякая цель: уравнение подданных в казенных платежах и увеличение казенных доходов без отягощения народного. Но указы о подушной подати с крестьян не разъясняли, что такое ревизская душа - счетная ли только или и раскладочная единица; лишь указ 1722 г. о подати с посадских людей пояснил: "А им верстаться между собою городами по богатству". С сельского населения подушная взималась по точному смыслу ее названия: не только высчитывалась в сметах по количеству душ, но и при сборе раскладывалась прямо по душам, а не по работникам.

Шли жалобы на "отягчение и неравенство в народе", на то, что скудный крестьянин с 3 малыми сыновьями должен платить вдвое больше богатого с одним сыном. Однообразный уравнительный налог на деле усиливал естественное неравенство семейных составов и состояний. Трудно определить тяжесть подушного налога сравнительно с подворным по несоизмеримости этих окладных единиц и по недостатку данных. Можно думать, что Манштейн, многопомнивший и слышавший о последних годах Петра, в записках своих передал мнение его современников о подушном налоге, написав, что Петр принужден был собирать двойную подать против прежней. Это вывод, взятый глазомером, а не точным расчетом. Подворный налог чрезвычайно разнообразился по местностям и разрядам плательщиков. Дворы посадские и дворцовые были обложены тяжелее черносошных и церковных, а эти - тяжелее помещичьих. Притом и однородные дворы в разных областях платили неодинаково: в Казанской губернии на помещичий двор падало в среднем окладных налогов 49 копеек, а в Киевской - 1 рубль 21 копейка. Этой видимой цифровой неравностью отчасти уравнивалось различие местных экономических условий. Огромная убыль дворов, обнаруженная переписью 1710 г. в центральных и северных губерниях, разрушила всякую уравнительность. Там при продолжавшемся подворном обложении по переписи 1678 г. уцелевшим дворам приходилось платить почти вдвое, оплачивая опустелые дворы, а в губерниях Киевской, Казанской, Астраханской и Сибирской, где оказался прирост дворов, подворные платежи понижались. При столь сложных и даже запутанных условиях подушная подать отозвалась неодинаково на разных плательщиках: она вообще повысила прямой налог, но иным лишь на нечувствительный процент, а другим вдвое, втрое и даже больше. Средний подворный налог на крестьянский двор по трем губерниям. Архангельской, Казанской и Киевской, около 1710 г. значительно превышал половину подушного сбора со среднего 4-душевого крестьянского двора (190 и 74х4=296 копеек).

Больнее всех пострадали и без того наиболее обездоленные помещичьи крестьяне. Прямой подворный налог щадил их во внимание к их тяжелым господским повинностям. Подушная подать легла на них в одинаковом размере с лучше устроенными дворцовыми и церковными крестьянами, увеличив втрое и по местам даже вчетверо их окладные платежи. Справедливость требовала, чтобы помещики соразмерно понизили свои поборы с крестьян, и этого, кажется, ожидало правительство. В интересе уравнительности предположено было государственных крестьян, свободных от господских требований, обложить сверх общей подушной подати дополнительным платежом, применяясь к тому, "как помещики получать будут с своих крестьян или иным каким манером, как удобнее и без конфузии людям". Этот дополнительный сбор высчитан был в 40 копеек. Но помещики и не думали довольствоваться какими-нибудь 4 гривнами. Напротив, усиленные расходы по службе и по оплате казенных повинностей, какие легли на бездоходных дворовых людей, помещики полностью и даже с избытком переложили на своих крестьян и подняли крестьянский оброк до непомерной высоты, пользуясь отсутствием законной оброчной нормы: в эпоху ревизии, по Посошкову, с крестьянского двора сходило помещику "рублев по 8 или малым чем меньше", а брауншвейгский резидент Вебер, собравший за время своего пребывания в России (1714 - 1719 гг.) хорошие сведения о ее положении, в своих записках (Das veranderte Russland) замечает, что редкий крестьянин платит помещику свыше 10 - 12 рублей оброку, следовательно, крестьянин, плативший около 10 рублей, был не редок. Принимая только 7 рублей с чем-нибудь (рублей 60 на наши деньги) на двор, найдем, что при 4-душевом составе двора помещичий оброк слишком вдвое превосходил подушную подать и почти впятеро был выше 40 копеек, нормальной по указу суммы помещичьего оброка.

Можно только недоумевать, откуда брались у крестьян деньги для таких платежей при тогдашнем тесном пространстве денежного крестьянского заработка, хотя бы половина их покрывалась хлебом или работой. Значит, подушная подать, сглаживая старые податные неровности, усиливала или вводила новые, подтягивала под одну схематическую, канцелярски составленную мерку возникшие из жизни разнообразные местные и классовые уровни налогоспособности, в общем итоге значительно отягощала бремя прямого обложения и, таким образом, не достигала ни одной из своих целей - ни уравнительности казенных платежей, ни увеличения доходов казны без отягощения народа. Есть и официальное, притом очень яркое свидетельство о неудаче в достижении этой последней цели. В упомянутой ведомости Камер-коллегии 1726 г. читаем, что в 1724 г. недобрано подушного 848 тысяч, а это - 18% всего подушного сбора по смете того года. К своей ведомости Камер-коллегия приложила такое жалобное примечание: "А о вышеописанной доимке в Камер-коллегию губернаторы и вице-губернаторы, и воеводы, и камериры, и земские комиссары доношениями и репортами объявляют: тех де подушных денег по окладам собрать сполна никоторым образом невозможно, а именно за бесконечною крестьянскою скудостью и за хлебным недородом и за выключением из окладных книг написанных вдвое и втрое и за сущею пустотою и за пожарным разорением и за умерших и беглых безвестно и за взятых в рекруты и за престарелых и увечных и слепых и сирот малолетних и бездворных бобылей из солдатских безпашенных детей". Это как бы посмертный аттестат, выданный Петру за подушную подать главным финансовым его учреждением.

Бюджет 1724

В других налогах, окладных и неокладных, повторились те же явления: преувеличенные требования казны, внушенные нуждой и предрассудком, будто деньги всегда найти можно, и молчаливый ответ плательщика - огромный недобор. Прибыльщики поусердствовали в изобретении разных пошлин и поборов с промыслов и угодий, и оклады налогов этого разряда приблизительно с 1,5 миллиона первых годов столетия взогнаны были в 1720 г. почти до 2,6 миллиона, но поступления, даже за вычетом перебора, дали полмиллиона недобора, почти 20% против сметы. Финансовые успехи, достигнутые Петром, открываются из его последнего доходного бюджета за 1724 г., составившегося из подушной подати, которую начали собирать в этот год, и из прочих сборов, таможенных, кабацких, промысловых и т. п. Из расходного бюджета приведу только главную статью - военный расход.

Ревизские души :

Крепостных людей.............................4364653 (78%)

Государственных крестьян................1036389 (19%)

Посадских людей. .............................. 169426 (3%)

Итого......................................................5570468

С них подушной (с 40 к.) ...................4614637 рублей

Прочих доходов...................................4040090 рублей

Итого......................................................8654727 рублей

Военный расход :

На сухопутное войско (из подушной) 4 596 493 рубля

На флот……...........................................1 200 000

Итого.......................................................5 796 493 рубля

Итоги финансовой реформы

Эти неполные, минимальные цифры документов 1724 г. дают, однако, несколько выразительных итогов финансовой реформы; в ведомостях дальнейших лет количества увеличиваются, но пропорции изменяются мало. Резко выступает связь этой реформы с военной, как ее двигателем: расход на войско и флот доходит до 67% всего сметного дохода, а по отношению к действительным поступлениям того года поднимается до 75,5%. Войско стало обходиться стране гораздо дороже, чем оно стоило 44 года назад, когда на него шло меньше половины тогдашнего дохода. Далее, сметный доход 1724 г. почти втрое превосходил доход дефицитного 1710 г. Этот успех достигнут был подушной податью, которая более чем на 2 миллиона увеличила окладной доход казны. Но в первый же год подушная по упомянутой мною камер-коллежской росписи дала недобора 848 тысяч. Значит, 15-летняя борьба с дефицитом 1710 г. в 13% расхода завершилась недобором 18% подушного оклада, т. е. значительной порчей самого орудия борьбы. В-третьих, Петр к концу царствования был в 3 1/2 раза богаче своего старшего брата: переложив бюджеты 1680 и 1724 гг. на наши деньги, найдем, что первый простирался до 20 миллионов, а второй - до 70. Но Петр разбогател крутым переломом системы налогов: подушная перегнула обложение в другую сторону. До нее прямые налоги уступали косвенным (конец лекции LI).

Усиленные заботы Петра о развитии торговли и промышленности, народнохозяйственного оборота подавали надежду на дальнейший рост косвенного обложения. Случилось иное: подушная одержала решительный перевес, дошла до 53% сметного дохода. Значит, при недостатке доступных обложению капитала и оборота приходилось обременять все тот же голый простонародный труд, тех же "работных персон", и без того достаточно обремененных, и в этом направлении дойти до непереступаемого предела. Между тем свои и чужие наблюдатели выносили из положения дел впечатление, что при обширности государства и при его естественных богатствах царь без народного отягощения мог бы получить гораздо больше дохода. Сам Петр думал так же; по крайней мере в регламенте Камер-коллегии 1719 г. высказана оригинальная или заимствованная мысль, что "никакого государства в свете нет, которое бы наложенную тягость снесть не могло, ежели, правда, равенство и по достоинству в податях и расходах осмотрено будет".