Плотность населения кндр. Государственное устройство и политическая система Южной Кореи
У большинства вызывают негодование из-за специфического образа жизни ее жителей. Связано это с пропагандой того режима, в котором они существуют. Мало кто знает о реальной жизни в этой стране, поэтому она представляется чем-то жутким и неприемлемым. Несмотря на особенности режима, государство признано в мировом сообществе и имеет как свою территорию, так и армию, которая призвана ее оберегать.
Боеспособность войска
Государство имеет слабую экономику, оно изолировано от всего мира. Однако армия до сих пор считается одной из самых сильных в мире. Называется она армия. Главными лозунгами идеологии КНДР являются «чучхе», который означает «опора на собственные силы», а также «сонгун», то есть «все для армии».
Армия Северной Кореи (численность по разным источникам -от 1,1 до 1,6 миллионов человек) имеет небольшой бюджет. Например, в 2013 году он составлял всего 5 миллиардов долларов. По сравнению с ведущими государствами, этот показатель ничтожно мал. Однако она входит в пятерку сильнейших.
Армия Северной Кореи, численность которой может в любой момент дополниться 8 миллионами резервистов, также обладает 10 ядерными боеголовками. Первые испытания по их запуску были проведены в 2006 году.
Сведения о вооруженных силах
Армия Северной Кореи не менее закрыта, чем само государство. Все сведения о ее вооружении приблизительны. Особенно это относится к численности техники.
Известно, что ее военно-технический комплекс способен производить различные классы боевой техники:
- танки;
- БТРы;
- ракеты;
- артиллерийские орудия;
- боевые корабли;
- подводные лодки;
- катера;
- реактивные системы залпового огня.
Единственное, что не создается в КНДР, - это самолеты и вертолеты. Хотя при наличии иностранных комплектующих их сборка вполне возможна.
Партнеры КНДР
Во времена «холодной войны» КНДР получала существенную военную помощь от двух своих крупных союзников - СССР и КНР. Современная ситуация резко изменилась. Россия прекратила помощь из-за плохой платежеспособности республики. Китай же не предоставляет помощь из-за недовольства ее политикой. Однако официально Пекин все еще остается покровителем и союзником Пхеньяна.
Единственным партнером сегодня остается Иран. КНДР обменивается с ним военными технологиями. Также государство продолжает работу над ракетно-ядерной программой.
Противники КНДР
Армия Северной Кореи призвана бороться с двумя главными врагами - Южной Кореей и США. Когда-то давно Южная Корея пошла по пути капиталистических и союзных отношений с США. В результате чего стала довольно успешным государством.
В Северной Корее это восприняли как предательство. Вся ее идеология поддерживается упрямыми консерваторами, которые не готовы к переменам. Даже смерть главного вождя не изменила ситуацию. Его сын и преемник Ким Чен Ын продолжает укреплять идеологические принципы. Та верхушка, которая находится в КНДР, просто не позволит ему провести изменения.
Несмотря на массу недостатков, армия Северной Кореи против США сможет побороться. А наличие ядерного оружия усугубляет картину еще больше. Особенно для соседних государств, которыми помимо Южной Кореи являются Китай и Россия.
Служба в армии
Все мужчины в КНДР обязаны пройти срочную службу. Именно армия Северной Кореи, срок службы в которой составляет 5-12 лет, сильно отличается от вооруженных укреплений всего мира. При этом до 2003 года этот срок был 13 лет.
Призывной возраст начинается с 17 лет. Обойти службу в вооруженных силах практически невозможно. Именно благодаря численности КНА ее относят к сильнейшим армиям в мире.
Эшелоны обороны
Армия Северной Кореи имеет сухопутные войска численностью около одного миллиона человек. Они составляют несколько эшелонов обороны.
Первый из них расположен на границе с Южной Кореей. В него входят пехотные и артиллерийские соединения. В случае возможной войны они должны прорвать южнокорейские приграничные укрепления либо не позволить войскам противника пройти вглубь государства.
Второй эшелон располагается за первым. Он состоит из сухопутных войск, танковых и механизированных соединений. Его действия также зависят от того, кто первым начнет войну. Если КНДР, то второй эшелон будет продвигаться вглубь южнокорейской обороны, включая захват Сеула. Если же КНДР атакуют, то второй эшелон должен будет ликвидировать прорывы противника.
Задача третьего эшелона - в обороне Пхеньяна. Также он является учебной и резервной базой для первых двух эшелонов.
Четвертый эшелон расположен на границе с Китаем и Россией. Он относится к учебно-резервным соединениям. Его принято называть «эшелоном последней надежды».
В стране женщины давно могли служить в качестве добровольцев. Срок их службы до 2003 года составлял 10 лет, а после - 7 лет. Однако во многих источниках появляется информация о том, что с 2015 года все женщины будут обязаны проходить срочную воинскую службу. Набор будет осуществляться сразу же после получения школьного аттестата.
Женщины буду служить в армии до 23 лет. Многие эксперты считают такие меры властей вынужденными из-за голода 1994-1998 годов, в результате которого была низкая рождаемость, что в результате привело к нехватке мужского населения призывного возраста.
КНДР в этом плане не является новооткрывателем. Например, в Израиле, Перу, Малайзии и других странах женщины обязаны служить уже давно.
Основные недостатки КНА
Армия Северной Кореи, обозрение которой проводят чаще всего без достоверной информации, способна внушить опасение многим странам. При этом у нее существует множество недостатков.
Слабые стороны КНА:
- ограниченные ресурсы горючего позволят проводить развернутые боевые действия не больше месяца;
- невозможность проведения Пхеньяном длительной обороны из-за недостаточного количества продовольствия;
- отсутствуют средства современной технической разведки, что снижает эффективность ведения артиллерийского огня;
- оборона с берегов осуществляется при помощи устаревших ракет, а флот в целом не отличается автономностью и скрытностью;
- отсутствуют современные ВВС, системы ПВО, а имеющиеся средства позволят противодействовать силам противника лишь несколько дней.
При этом всем КНА остается одной из сильнейших В основном за счет того, что более одного миллиона человек готовы встать на ее защиту, а другие несколько миллионов могут за короткое время быть призваны из резерва.
Проверить результативность армии Северной Кореи возможно только в состоянии настоящей войны. Однако этого опасаются во всем мире. Ни одно государство, включая США, пока не желает развязывать конфликт с Пхеньяном.
В ближайшие 10 лет 80% стран G20 столкнутся с беспрецедентным снижением численности населения, которое глубоко изменит глобальную экономику. Развитые экономики буквально находятся на пути к исчезновению, в то время как менее развитые экономики растут, как сорняки.
Прогнозы ООН в отношении населения слишком оптимистичны и имеют мало общего с реальностью. Крайне низкие показатели рождаемости в промышленно развитых странах противоречат прогнозам ООН.
Прогноз правительства Южной Кореи показывает, что в течение 7 лет население страны начнет сокращаться и если эта тенденция сохранится, в будущем население страны просто вымрет.
Демографический крах Южной Кореи совпадает с демографическим крахом в Китае, население Японии уже сокращается. Вторая, третья и одиннадцатая экономики мира столкнутся с тем, что их рабочая сила и потребительская база будут становиться все меньше и меньше, при этом известные аналитики не видят в этом никаких проблем. Как правило, население трудоспособного возраста, которое производит и потребляет больше всего, начинает сокращаться на 10 лет раньше.
Страна с самым однородным населением и 4-я по величине экономика Азии скоро начнут снижаться. Южная Корея является страной с самым низким уровнем рождаемости (16 лет подряд), в результате чего ее население стремительно стареет. В 2016 г. был отмечен самый низкий уровень рождаемости за 7 лет.
Несмотря на то что с 1946 г. население быстро росло, с 1966 г. оно начало снижаться из-за программы контроля над рождаемостью.
Урбанизация, доступность высшего образования и более активное участие женщин в рабочей силе повлияли на численность населения. Как и во многих культурах, в южнокорейской культуре потомки мужского пола очень важны для принципа преемственности семьи, поскольку они оказывали финансовую поддержку и заботились о своих родителях в старости, поэтому все стремились к рождению сыновей.
Если первый ребенок был не мальчиком, приходилось производить на свет столько детей, сколько потребуется, пока не родится сын. В 1973 г. был принят закон о селективных абортах, но, как оказалось, наблюдались злоупотребления законом в том случае, если женщина была беременна ребенком женского пола.
В целом численность населения выросла в большинстве провинций. Тогда вмешалось правительство, внедрив в массы лозунг «Лучше произвести на свет одного ребенка и дать ему полноценное воспитание». В 2016 г. общая численность населения Южной Кореи составляла более 51 млн человек, 1 млн составляли иностранцы.
Любой демографический прогноз предсказывает резкий спад населения. В 2050 г., вероятно, будет 40-48 млн корейцев, а в 2100 г. — около 20 млн.
Все эти социальные явления и правительственные меры способствуют снижению рождаемости населения страны и его старению. Хотя рост численности населения в Корее, вероятно, продолжится еще в течение нескольких лет, вскоре он начнет стремительно сокращаться, так что к 2750 г. население Южной Кореи просто вымрет.
Уже к 2045 г. Корея может стать самой старой страной в мире: средний возраст жителей здесь будет составлять 50 лет. Пирамида населения начала расширяться, что означает, что число пожилых людей растет, а число молодых людей и детей уменьшается.
В 2016-2017 гг. впервые было отмечено снижение численности трудоспособного населения в возрасте 15-64 лет, что означает, что уровень потребления в Корее начал сокращаться. Сейчас люди в возрасте 65 лет составляют 14,12% общества, а в возрасте 0-14 лет — только 13,21%.
Вероятно, менее чем за 50 лет численность пожилых людей достигнет более 40% от общей численности жителей Южной Кореи.
Некоторые из причин низкой рождаемости в Корее аналогичны тем, что были в Японии в начале 90-х гг. Пары не хотят иметь большую семью из-за высокой стоимости жизни, в том числе жилья и образования. У южнокорейцев самый длинный рабочий день в мире, поэтому у них нет времени на создание семьи.
В то же время наблюдается высокий уровень безработицы среди молодежи. Женщины не хотят иметь детей на ранней стадии жизни, предпочитая строить карьеру, не имея возможности получить отпуск по беременности и родам, сталкиваясь с низким уровнем участия мужчин в воспитании детей и в работе по дому. В среднем женщины заводят своего первого ребенка в возрасте 31 года. Многие не чувствуют потребности в том, чтобы создавать семью.
Низкая рождаемость не единственная проблема в Южной Корее: смертность — еще одна проблема. Южная Корея является одной из стран с самым высоким уровнем самоубийств в мире. 40 корейцев ежедневно совершают самоубийства. Эта проблема очень часто касается пожилых людей.
Половина лиц в возрасте 65 лет живут в относительной бедности, а 1/4 из них живут в одиночестве. Они не отложили капитал для выхода на пенсию. Они не могут найти работу, и уровень изоляции и депрессии растет в стареющем обществе.
Среди молодежи наиболее частая причина самоубийства — стрессы на рабочем месте и в системе образования. 40% случаев самоубийств совершаются под воздействием алкоголя: Южная Корея является крупнейшим в мире потребителем крепких алкогольных напитков.
В среднем в этой стране совершается 14 самоубийств в неделю (по сравнению с тремя в США). Корейцы испытывают непреодолимый стыд за психологические проблемы, которые они переживают, при этом они не соглашаются проходить соответствующее лечение.
Злоупотребление алкоголем здесь считается более приемлемым вариантом, чем попытка обратиться за помощью к специалисту в решении проблемы. Несомненно, это способствует большому количеству самоубийств.
Демографическая ситуация негативно скажется на экономическом росте Южной Кореи. Сеул, жители которого составляют 20% от всей нации, больше всего ощутит перемены в структуре населения: сократится его рабочая сила. Ожидается, что к 2040 г. население Сеула снизится как минимум на 1 млн человек. Уже во всей стране выросли расходы на здравоохранение (с 3,8% до 7,2% от ВВП).
Экономисты предположили, что лучшим выходом для Японии и Кореи может стать отказ от гендерной дискриминации и привлечение большего числа женщин в рабочую силу. Конечно, экономисты с Уолл-стрит знают, что эта политика привела к снижению уровня рождаемости в Европе. Тем не менее нью-йоркские финансовые аналитики отчаянно ищут способы увеличить численность рабочей силы в самых производительных странах мира.
Президент Кореи Мун Джэин придает большое значение пожилым людям, которые в настоящее время составляют большую часть общества, и отмечает потребность в создании подходящих условий жизни для такой большой группы населения. Поскольку ожидаемая продолжительность жизни увеличилась, стоит создать рабочие места для категории этого возраста, особенно когда падает рабочая сила.
План президента заключается в повышении пенсий, удвоении числа рабочих мест для пожилых работников, увеличении ежемесячной заработной платы, финансировании лечения болезни Альцгеймера и деменции, повышении доступности социального жилья для пожилых людей.
Правительство Южной Кореи нуждается в помощи в создании большего числа роботов в домохозяйствах. Хорошим решением демографического кризиса в Южной Корее станет воссоединение с Северной Кореей, где ситуация с населением выглядит более стабильной. Однородность расы будет сохранена, хотя пока это выглядит нереальным.
Ситуация Южной Кореи, 11-й мировой экономики и 5-го экспортера, затронет многие страны. Это глобальный производитель телефонов, интегральных схем, автомобилей, деталей для автомобилей, ЖК-дисплеев и нефтепродуктов, специализирующийся на технологиях и дизайне. В сфере торговых отношений обстоятельства в Южной Корее окажут наибольшее влияние на Китай, США, Японию, Германию, Австралию и Саудовскую Аравию.
Демографический кризис также повлияет на безопасность страны. Это изменит геополитический баланс, поскольку Япония и Южная Корея являются продолжением военных сил США в Восточной Азии.
Будущее Южной Кореи крайне неопределенное. И на то, чтобы избежать худшего, осталось совсем немного времени. Тем не менее некоторые аналитики прогнозируют, что тенденция к снижению неизбежна.
Так ли счастливы жители Северной Кореи?
Мы плохо представляем себе, как воспринимают нынешнее обострение ситуации вокруг Северной Кореи сами жители КНДР, так как режим Ким Чен Ына жестко контролирует всю информацию, поступающую в страну.
В западных СМИ часто пишут о Северной Корее как о стране, полностью изолированной от внешнего мира и живущей в прошлом веке.
Статистических данных очень мало, и часто они основаны на экстраполяциях. Но что они могут рассказать о жизни на севере Корейского полуострова? Какова эта жизнь в сравнении с южным соседом КНДР?
Лидеры двух стран
Ким Ир Сен стал первым лидером КНДР в 1948 году, основав династию Кимов, и с тех пор его потомки правят страной.
За тот же исторический период в Южной Корее сменилось шесть республик, случились революция, пара военных переворотов и переход к свободным, демократическим выборам. Всего в стране сменилось 12 президентов.
Абоненты сотовой связи
3 миллиона мобильных телефонов в КНДР - казалось бы, немалая цифра, но для страны с населением в 25 миллионов человек это означает, что владельцев мобильных телефонов здесь в лучшем случае чуть больше 10 процентов населения. Большинство их проживает в Пхеньяне.
В Южной Корее, где население превышает 51 миллион человек, мобильных телефонов больше, чем людей.
В КНДР до недавнего времени существовала компания мобильной связи Koryolink. Это небольшая компания, но она продолжает расти. Первоначально она была создана в сотрудничестве с египетской компанией Orascom и в течение многих лет была единственной на северокорейском рынке мобильной связи.
Однако в 2015 годы Orascom обнаружила, что в КНДР создается другая мобильная сеть под названием Byol. Египетская компания была вынуждена признаться инвесторам, что она практически утратила контроль над тремя миллионами подписчиков компании.
Есть основания скептически относиться к заявленному числу подписчиков. Оказывается, многие северокорейцы считают, что им дешевле купить новую подписку, чем платить за дополнительные минуты разговора по телефону.
Кроме того, доступ к интернету в стране остается ограниченным - владельцы телефонов могут подключаться только к закрытой сети типа интранет, которая не имеет внешнего выхода в глобальную сеть.
В 2016 году сообщалось, что в КНДР имеется всего 28 зарегистрированных доменных имен.
Сравнение роста
Имеются данные о том, что мужчины в КНДР в среднем ниже ростом, чем в Южной Корее.
Профессор Даниель Швекендик из университета Сонгюнгван в Сеуле изучил данные о росте мужчин-перебежчиков из Северной Кореи и обнаружил, что разница в росте составляет 3-8 см.
Швекендик указывает, что эта разница не может объясняться генетическими причинами, так как население обеих стран составляет одну этническую группу.
Он также не согласен с теми, кто доказывает, что перебежчики должны принадлежать к малоимущим слоям населения и поэтому иметь низкий рост.
Недоедание считается основной причиной столь резкого различия в физическом облике корейцев на севере и юге полуострова.
Корейские дороги
Фотографии столицы КНДР Пхеньяна изображают пустые широкие проспекты и чистые улицы без машин. Реальность выглядит несколько иначе.
В КНДР общая протяженность автомобильных дорог составляет 25 тысяч 554 км по данным на 2006 год, но только 3% из них заасфальтированы, то есть всего 724 км.
По другим оценкам, автовладельцев в КНДР всего 11 человек на тысячу, что означает, что большинство жителей страны пользуются автобусами и другими видами общественного транспорта.
Экспорт КНДР
Северная Корея в основном экспортирует каменный уголь, но объемы этого экспорта остаются государственной тайной, о них можно судить только по данным стран, закупающих этот уголь.
Большая часть северокорейского угля экспортировалась в Китай, который официально прекратил закупки в феврале 2017 года. Однако есть эксперты, подвергающие этот факт сомнению.
"Есть люди, которые отслеживают прибытие судов из Северной Кореи на угольные терминалы в Китае даже после введения запрета на импорт. Я считаю, что этот запрет существует, но выполняется не полностью", - говорит Кент Бойдстон, сотрудник института международной экономики Петерсона.
Общественный транспорт в Северной Корее развит плохо
До 1973 года экономики Северной и Южной Кореи находились примерно на одном уровне по размерам ВВП.
С тех пор Республика Корея рванулась вперед, превратившись в одну из ведущих стран мира с развитой промышленностью. Компании типа Samsung или Hyundai стали известны во всем мире.
В 1980-е годы экономика КНДР прекратила рост, никаких реформ там не проводилось, в стране господствует государственный монополизм сталинского типа.
Соотношение вооруженных сил
КНДР занимает 52-е место в мире по численности населения, но при этом численность вооруженных сил ставит ее на четвертое место.
Расходы на военные цели составляют до 25% ВВП, и почти все мужчины проходят военную подготовку в той или иной форме.
В прошлом доходы корейцев не слишком различались
ВВП на душу населения в долл.США, 1950-2010 гг.
Неурожаи и голод, неоднократно поражавшие страну с конца 1990-х годов, привели к резкому снижению продолжительности жизни в КНДР, но даже без учета этого фактора Северная Корея отстает от Юга на 12 лет.
В КНДР сохраняется острый дефицит продуктов питания; жители Южной Кореи живут заметно дольше отчасти потому, что лучше питаются.
1 января 2017 года миллионы жителей Северной Кореи прослушали очередную новогоднюю речь, с которой, как и полагалось, выступал наследственный глава северокорейского государства, или, если пользоваться его официальными титулами, Первый Председатель, Высший Руководитель, Маршал Ким Чен Ын. Надо сказать, что на экранах своих телевизоров они увидели картину, по северокорейским меркам, весьма необычную. Ким Чен Ын вступал не в традиционном полувоенном френче, а в костюме западного образца, и, что самое главное, на лацкане его костюма отсутствовал значок с изображением его деда Генералиссимуса Ким Ир Сена и его отца Генералиссимуса Ким Чен Ира – несмотря на то, что ношение таких значков стало в Корее обязательным для всех граждан с начала 1970-х годов. Правда, в последние годы без значка разрешили ходить беспартийным, но появление самого Высшего Руководителя в таком виде вызвало немалое удивление.
Означает ли это, что в Северной Корее начинается перестройка? Отчасти да, но надо помнить, что северокорейские реформы, которые, вообще-то, идут уже пятый год, во многом отличаются даже от китайских реформ времён Дэн Сяопина, не говоря уж о советской перестройке времен Горбачева. По сути, их можно кратко определить формулой, которую в разговоре с автором этих строк как-то предложила успешная северокорейская предпринимательница: «То, что нашей стране действительно необходимо, – это реформы без открытости». Северокорейская бизнесвумен намекала на хорошо известную всем корейцам официальную китайскую формулировку, которая описывала происходящие после смерти Мао Цзядуна перемены, как «политику реформ и открытости».
Под открытостью она здесь имела в виду, конечно же, не столько открытость внешнему миру, сколько внутриполитическую либерализацию. Кажется, что именно эта политическая формула – проведение экономических реформ при сохранении жёсткости во внутренней политике – и является основой нового курса Ким Чен Ына. Надо сказать, что, если относиться к политике здраво и цинично, то именно эта политическая линия наилучшим образом соответствует интересам северокорейской элиты – как старой, так и новой.
ВРЕМЕНА ИСПЫТАНИЙ
Для Северной Кореи последние 25 лет были очень непростым временем. Ещё в конце правления Ким Ир Сена, деда нынешнего Великого Руководителя, который руководил страной в 1946-1994 гг., Северная Корея столкнулась с резким замедлением темпов экономического роста. Причиной стагнации стали, скорее всего, крайняя милитаризация экономики, а также использование советской модели в её жесткой, порою чуть ли не карикатурной форме (достаточно вспомнить, например, полный переход на карточную систему и запрет на возделывание приусадебных участков с площадью большей, чем одна сотка). На практике, несмотря на постоянные разговоры о «революционном духе опоры на собственные силы» и частые выпады против Советского Союза и Китая, страна крайне зависела от иностранной, в первую очередь советской, экономической помощи, причём зависимость эта с течением времени возрастала.
Объём промышленного производства за 1990-2000 гг. сократился почти в два раза. Значительная часть заводов закрылась – точнее, прекратила производство, так как об их формальном закрытии никто не объявлял, и от рабочих по-прежнему требовалось, чтобы они продолжали ходить на работу. При этом им перестали платить зарплату, и что гораздо хуже, прекратили отоваривать продовольственные карточки. В стране, где ещё с 1960-х годов карточная система стала тотальной и где большинство товаров в принципе не подлежали свободной продаже, паралич карточной системы означал паралич всей системы снабжения населения продовольствием и базовыми потребительскими товарами. В 1996 г. в КНДР начался голод, который продолжался до 1999 г. и унёс более полумиллиона жизней.
Простые северокорейцы стали искать выход из катастрофического положения, вооружившись тем самым «революционным духом опоры на собственные силы». В стране возникло и стало стремительно расти частное мелкотоварное производство, до этого полностью там отсутствовавшее. Крестьяне, спустя рукава отработав несколько часов на полях сельскохозяйственных кооперативов, отправлялись в горы, где они создавали собственные нелегальные или полулегальные поля на крутых горных склонах. Рабочие использовали оборудование остановившихся заводов, чтобы производить ширпотреб для продажи на рынках, а во многих случаях воровали всё, что только можно, дабы сбыть это в качестве металлолома в Китай. Значительная часть населения – в отельные моменты до 200 тысяч человек – находилась в качестве гастарбайтеров в Китае, граница с которым тогда особо не охранялась. Стали стремительно расти рынки, которые вообще-то существовали в Северной Корее и до этого, но играли незначительную роль. К концу 1990-х именно рынки превратились в основные центры экономической жизни.
Поскольку официальные государственные законы и инструкции не предусматривают самой возможности существования частных структур, в большинстве случаев северокорейские предприниматели стали вступать в соглашения с чиновничеством, договариваясь о том, что им разрешат открывать то или иное предприятие, которое будет формально считаться государственным, а фактически будет управляться ими. Подобное соглашение предусматривает, что какая-то фиксированная сумма будет выплачиваться фактическим владельцем такого предприятия в государственный бюджет, а вот остальными доходами он (или зачастую она – значительная часть предпринимателей являются женщинами) сможет распоряжаться по своему усмотрению.
В последние годы стали появляться частные предприятия и в сфере промышленного производства, в основном, но не исключительно, среди предприятий легкой промышленности.
При этом северокорейское руководство в лице Великого Руководителя Полководца Ким Чен Ира (именно так полагается именовать его в печати) было в целом в курсе происходящего. Однако, в отличие от руководства китайского, оно стало признавать происходившие в стране стихийные перемены. Отношение Ким Чен Ира и его окружения к стихийной приватизации и росту рыночной экономики с течением времени менялось, но в большинстве случаев их подход заключался в том, что государство не мешало росту рынков, но и не способствовало ему. Более того, в течение 2005-2009 годов северокорейское руководство пыталось искоренить рынки и по возможности вернуть экономику страны на старые рельсы (эти попытки, впрочем, окончились полной неудачей).
В политической жизни северокорейская идеология по-прежнему ориентировалась на идеи чучхе, которые представляют собой своеобразный сплав трёх элементов: советской идеологии начала пятидесятых, маоизма и корейского национализма.
Явное нежелание Ким Чен Ира признать происходящие перемены и осуществлять реформы многим казалось иррациональным, причём такое мнение часто высказывали не только западные, но и китайские чиновники. Однако при более внимательном взгляде на то, как устроена КНДР, становится ясно, что политика Ким Чен Ира была вполне разумной и соответствовала как интересам самого Ким Чен Ира, так и тогдашней элиты – к тому времени уже давно ставшей наследственной по своему характеру (большинство ключевых постов в правительстве и ЦК уже полвека занимают выходцы из примерно 100-120 семейств, потомки партизан, которые в свое время воевали под командованием Ким Ир Сена в Маньчжурии).
Главная проблема Северной Кореи – это необходимость сохранять политическую стабильность в очень непростых условиях. Северная Корея соседствует с Кореей Южной, которая на протяжении последнего полувека постоянно била мировые рекорды по темпам экономического роста. Возникла ситуация, при которой уровень жизни и доходов в Южной и Северной Корее стал различаться самым радикальным образом. Оценки этого разрыва существуют самые различные, но даже самые закоренелые оптимисты считают, что уровень душевого дохода в Северной Корее примерно в 14 раз ниже, чем в Корее Южной. Это означает, что разрыв по этому показателю между двумя корейскими государствами больше, чем между другой парой государств, имеющей общую сухопутную границу (напоминаю, что речь идёт о самой оптимистической оценке, ибо разрыв, скорее всего, не 14-кратный, а существенно больший).
Существование такого разрыва создает крайне неприятную ситуацию. В том случае, если контроль за населением – как административно-полицейский, так и идеологический – резко снизится, то возникнет большая вероятность того, что северные корейцы поведут себя так же, как повели себя восточные немцы в конце 1980-х годов.
Во многом необходимостью удержать население Северной Кореи в максимальной изоляции от внешнего мира вызваны и те беспрецедентные меры по изоляции страны, которые осуществлялись в КНДР на протяжении десятилетий. С 1960-х годов в КНДР владение радиоприёмником со свободной настройкой является уголовно наказуемым преступлением. Практически вся нетехническая иностранная литература, включая и издания других социалистических стран, с начала 1960-х гг. поступает в спецхран (в 1968-1970 гг. в стране даже проводилась массовая кампания по изъятию и уничтожению «ревизионистских», то есть советских, и «реакционных», то есть западных и японских, изданий из домашних библиотек). Поездки за границу в частном порядке были практически запрещены до начала 2000-х годов, да и сейчас остаются редкостью, а любой продолжительный разговор на улице с иностранцем является поводом для расследования со стороны компетентных органов – хотя, вопреки слухам, такое расследование редко заканчивается арестом.
Постоянная угроза поглощения Севера богатым Югом означает, что для северокорейской элиты невозможной является даже та сделка, на которую пошла советская и восточно-европейская номенклатура в конце 1980-х годов. В СССР и других странах социалистического лагеря (равно как и в Китае – хотя там эта сделка приобрела другие формы) номенклатура фактически отказалась от старой государственно-социалистической системы, сохранив при этом руководящие позиции в новой системе рыночной экономики.
Напротив, представители наследственной северокорейской верхушки полагают, что в случае падения нынешней системы и объединения страны на южнокорейских условиях их ждут репрессии и расправы, а в самом лучшем случае – полное отстранение от рычагов политической и экономической власти, которая при таком раскладе будет целиком принадлежать победителям-южанам. Эти страхи, возможно, несколько преувеличены, но в целом, скорее всего, обоснованы, так что северокорейская элита и при Ким Чен Ире, и при Ким Чен Ыне чувствует себя загнанной в угол и ведёт себя соответствующим образом.
НОВЫЙ ЛИДЕР, СТАРЫЙ ЛИДЕР
С приходом к власти Ким Чен Ына стало ясно, однако, что молодой руководитель собирается отказаться от той линии, которую проводил его отец и что он намерен начать реформы. Это решение представляется весьма логичным – точно так же, как было логичным и решение его отца реформ не проводить. Дело в том, что между Ким Чен Ыном и Ким Чен Иром есть одно существенное различие, и различие это заключается в их возрасте.
Ким Чен Ир в 1990-е годы отлично знал, что система, созданная его отцом Ким Ир Сеном, постепенно распадается, но он также понимал, что при соблюдении определённой политической осторожности, запасов прочности, заложенных ещё во времена Ким Ир Сена, должно хватить на пару десятилетий. Для Ким Чен Ира, которому в начале 2000-х было около шестидесяти, пара десятилетий казались вечностью. Он, вероятно, понимал, что в долгосрочной перспективе радикальные перемены неизбежны, однако он также знал, что перемены могут как спасти систему, так и ускорить её разрушение. Поэтому, будучи человеком пожилым, он предпочел ничего не менять и дожить до своей естественной смерти, которая, как известно, благополучно воспоследовала в декабре 2011 года.
Ким Чен Ир унаследовал власть возрасте 52 лет, а вот его сыну Ким Чен Ыну в тот момент, когда он оказался во главе северокорейского государства, было всего 28 лет – то есть почти в два раза меньше. Одно это обстоятельство заставляет его смотреть на вещи по-иному.
Ким Чен Ын, являющийся выпускником элитарной швейцарской школы, понимает, что рост рыночной экономики и распространение информации о внешнем мире (в первую очередь, благодаря распространению в КНДР компьютеров и видеомагнитофонов) постепенно снижает шансы на сохранение стабильности. Нет у него и идеологической преданности социалистической модели, которая (в сочетании с крайним национализмом) была характерна для его деда Ким Ир Сена, и в остаточной форме существовала и у его отца Ким Чен Ира.
Ким Чен Ыну нужно дожить до глубокой старости и умереть в собственном дворце, окруженным почестями и находясь у власти (или же сдав эту власть в организованном порядке, без неприятных последствий для себя). Это обстоятельство вынуждало Ким Чен Ына всерьёз задумываться о реформах. В то же время было понятно, что проведение реформ по китайскому образцу представляет крайнюю опасность для Северной Кореи. Поэтому нужны были свои варианты, и эти варианты появились.
НОМЕНКЛАТУРА И БУРЖУАЗИЯ: В ОДНОЙ ЛОДКЕ?
Лучше всего, пожалуй, политика Ким Чен Ына может быть описана уже процитированной фразой: «реформы без открытости», и неслучайно, что фразу эту я услышал от северокорейской предпринимательницы. Действительно, новая северокорейская буржуазия парадоксальным образом заинтересована в сохранении существующего строя ничуть не меньше, чем старая номенклатура.
Связано это с тем, что в силу своей политической и экономической слабости, новая буржуазия, сформировавшаяся в последние 20 лет, не имеет шансов на то, чтобы выдержать конкуренцию со своими южнокорейскими братьями по классу в том случае, если дело действительно дойдёт до объединения страны. Понятно, что нынешние северокорейские бизнесмены, в лучшем случае – владельцы десятка старых китайских грузовиков, пары сейнеров или даже нескольких угольных шахт, не имеют никаких шансов выжить и уж тем более преуспеть на едином корейском рынке, в котором будут доминировать гигантские южнокорейские концерны-чэболь. Многие из северокорейских бизнесменов, как мне удалось убедиться в этом при личных контактах с ними в третьих странах, отлично понимают это обстоятельство.
Сохранение не просто жесткого, а исключительно жестокого режима, является необходимым условием сохранения политической стабильности и, если называть вещи своими именами, условием выживания северокорейского государства как такового. Если северокорейское руководство позволит хотя бы такую степень свобод, которые существовали, скажем, в Советском Союзе 1970-х годов, не говоря уж о тех вольностях, которые допускаются в современном Китае, то результатом, скорее всего, в самое ближайшее время станет политический кризис и падение режима, которого, как уже говорилось, и в старой, номенклатурной, и в новой буржуазной элите не хочет никто.
Именно этими обстоятельствами и определена нынешняя политика Ким Чен Ына – политики «реформ без открытости».
РЕФОРМЫ КИМ ЧЕН ЫНА: ЗЕМЛЯ – КРЕСТЬЯНАМ, ФАБРИКИ – ДИРЕКТОРАМ!
Сельское хозяйство
28 июня 2012 года Ким Чен Ын утвердил так называемые «Инструкции от 28 июня», которые предусматривали радикальные перемены в структуре сельского хозяйства КНДР. Инструкции эти не подлежали публикации, но содержание их довели до нескольких миллионов человек, так что секретность в данном случае была чисто символической. Дополнительные изменения в сельскохозяйственную политику были введены в мае 2014 года, когда ЦК ТПК и Кабинет Министров приняли так называемые «Меры от 30 мая».
В соответствии с новой системой, крестьяне работают в составе хозрасчётных звеньев (пунчжо), каждое из которых состоит из 5-7 человек. Подразумевается, что обычно в состав звена входит одно или, реже, два соседних домохозяйства. Каждому звену (то есть фактически крестьянской семье) выделены свои поля, которые, как обещают крестьянам, семейные «звенья» будут обрабатывать на протяжении многих лет – таким образом, создается заинтересованность в надлежащем уходе за почвой.
В соответствии с новой системой, крестьяне больше не получают зерно по фиксированным нормам, которые на протяжении многих десятилетий составляли 650-700 граммов за трудодень. Вместо этого осенью они выплачивают сельхозкооперативу, который сейчас стал, скорее, формальной управленческой единицей, натуральный налог, а остальной урожай оставляют себе. Размер этого налога зависит от качества закрепленного за данным звеном поля и составляет от 35% для самых урожайных полей до 10% для неудобий.
Теоретически предполагается, что кооператив будет бесплатно предоставлять крестьянам удобрения и технику в соответствии с установленными нормами, но на практике эти нормы недостаточны, так что и за удобрения, и за использование тракторов, крестьянским хозяйствам приходится платить в частном порядке, из своего кармана (благо, полулегальный рынок удобрений в Северной Корее существует уже около 20 лет).
Всё это сильно напоминает перемены, начавшиеся в Китае в конце семидесятых, хотя в КНДР стремятся представить переход к семейному мелкотоварному земледелию как некую административную реформу в рамках старой (по сути колхозной) модели. Именно этим, скорее всего, вызвано то обстоятельство, что крестьянские домохозяйства должны зарегистрироваться как хозрасчётные звенья. Тем не менее, новая схема работает и предсказуемо даёт результаты.
Годовой объем производства зерновых, который в 2005-2010 гг. колебался на уровне от 4 до 4,5 миллионов тонн, в годы новой системы приблизился к отметке в 5 миллионов тонн или даже слегка превзошел её. В прошлом, 2016 г., сбор зерновых вырос на 7% по сравнению с 2015 г., а сбор риса – даже на 23%.
Промышленность
Как уже упоминалось, в 2014 году ЦК ТПК и Кабинет Министров приняли закрытое постановление, известное как «Меры по 30 мая». Это постановление, которое стало осуществляться с конца 2015 года, предусматривает резкое расширение прав государственных предприятий и в особенности их директоров. Помимо всего прочего, им разрешено закупать сырьё и комплектующие на рынке и платить за них по рыночным ценам, а также продавать на рынке часть произведённой продукции. Директора также получили право устанавливать размер зарплаты персонала – хотя платить дополнительные зарплаты можно только за счёт заработанных на рынке средств (способ не допустить инфляции). Реформы также предусматривают дальнейшую либерализацию внешней торговли, которой сейчас предприятия могут заниматься напрямую.
В результате существенно выросла заработная плата, и на наиболее успешных частных предприятиях рабочие получают зарплаты, эквивалентные 50-70 долларам США в месяц. Для того, чтобы понять масштаб перемен, следует вспомнить, что до введения новой системы среднемесячная зарплата в Северной Корее составляла примерно один доллар США.
Отношение к рынкам и частному бизнесу
Пожалуй, наименее заметным, но, возможно, наиболее важным аспектом «новой экономической политики» Ким Чен Ына являются радикальные изменения в отношении к рыночной экономике. Как уже говорилось, во времена Ким Чен Ира официальная позиция в отношении рынков была крайне непоследовательной: периоды относительной терпимости и «закрывания глаз» чередовались с антирыночными кампаниями. Ким Чен Ын, напротив, однозначно взял курс на поддержку частного капитала и новой буржуазии, которая сейчас в КНДР известна как «тончжу», то есть «хозяева денег».
Последние статистические данные показывают, что после прихода Ким Чен Ына к власти численность рынков в Северной Корее резко выросла. По данным спутниковой съемки, к концу 2015 года в Северной Корее действовало 406 средних и крупных постоянных рынков, в то время как в 2010 году, незадолго до смерти Ким Чен Ира, их было не более 200.
При Ким Чен Ыне стало поощряться сотрудничество между официальными государственными и рыночными структурами: государственные структуры обеспечивают решение формальных вопросов, а частные предоставляют капитал. Характерно, например, что государственные строительные компании активно привлекают капиталы частных инвесторов, а построенные таким образом дома продаются за наличность (цена хорошей квартиры в Пхеньяне составляет 80-100 тысяч долларов).
ЖИТЬ СТАЛО ЛУЧШЕ?
Хотя о КНДР часто думают как о стране, балансирующей на грани голода, такое представление давно уже устарело. При том, что КНДР относится к числу беднейших стран Восточной Азии, с душевым доходом, который, по разным оценкам, составляет от 1000 до 2000 долларов в год, о голоде речи нет. Улучшение ситуации наметилось ещё в последние годы правления Ким Чен Ына, а с началом сельскохозяйственных реформ это улучшение стало набирать темпы.
Сложнее обстоят дела с такими макроэкономическими показателями, как рост ВВП. Точный темп роста экономики Северной Кореи не может быть измерен из-за почти полного отсутствия статистических данных, так как вся экономическая статистика в КНДР засекречена с начала шестидесятых. По оценкам Банка Кореи, то есть центрального банка Южной Кореи, ВВП Северной Кореи в период с 2012 по 2014 год увеличивался на уровне от 1,1-1,3% в год, однако большинство специалистов – как южнокорейских, так и российских, китайских и западных, считает эти оценки заниженными и полагает, что рост, скорее, составляет 3-4%.
В любом случае, улучшение ситуации заметно даже визуально – по облику корейских городов. Города лучше освещены, на улицах появилось немало машин, а по вечерам непросто заказать место в одном из многочисленных ресторанов и кафе. Косвенным показателем перемен является и бум недвижимости – при том, что формально частная собственность на недвижимость в КНДР не признаётся, на практике это правило, как и многие иные времён Ким Ир Сена, давно уже игнорируется. Северокорейцы активно продают и покупают жильё, хотя с формальной точки зрения речь идёт лишь о передаче ордеров на право проживания, а не несуществующих документов на право собственности.
НИКАКИХ СВОБОД
При этом, однако, экономическая либерализация в КНДР не сопровождается либерализацией политической. Скорее, дело обстоит ровно наоборот: давая послабления в сфере экономики, Высший Руководитель усиливает политический контроль.
В западных СМИ правление Ким Чен Ына часто называют «временем террора». Это, бесспорно, преувеличение – или, скорее, взгляд на ситуацию с определённых классовых позиций. Действительно, после прихода к власти Ким Чен Ына в высшем руководстве КНДР развернулись чистки такого масштаба, которого там не видели со времен ликвидации просоветской и прокитайской фракций в конце 1950-х годов. Фактически за пять лет правления произошла замена большей части высших руководителей в силовых ведомствах (хотя показательно, что репрессии коснулись только силовиков, в то время как руководителей экономики почти не трогали). При этом многие из снятых с постов чиновников исчезли бесследно, а упоминания о них задним число удалили из старой кинохроники и переиздаваемых исторических документов – верный признак того, что исчезнувшие сановники были репрессированы.
Однако надо иметь в виду, что усиление репрессий коснулось лишь верхушки режима. Ким Чен Ын, скорее всего, стремится показать высшему государственному аппарату, что его следует воспринимать всерьёз, несмотря на возраст, и именно поэтому он ликвидировал тех, кого считал потенциальными сторонниками оппозиции. Если же говорить о подавляющем большинстве населения страны, то для них шансы на арест по политическим причинам остались очень высокими, но, в целом, такими же, как и раньше. По сравнению с той ситуацией, что существовала в 2000 или 1990 гг., ни о каком увеличении массовой репрессивности режима речи не идёт – напротив, данные аэрокосмической съемки показывают, что размеры лагерей для политзаключённых сокращаются. Иначе говоря, сейчас в Корее стало много опаснее быть генералом, но не слесарем и, тем более, не владельцем кустарной мастерской или шахты (все предприниматели говорят, что при Ким Чен Ыне гонения на частный бизнес, который формально остаётся незаконным, совершенно прекратились).
В последние 10-15 лет в связи с распространением видеопроигрывателей едва ли не большинство жителей КНДР стало время от времени смотреть южнокорейские фильмы, которые контрабандно ввозят в страну китайские торговцы. Ким Чен Ын, однако, резко ужесточил наказания за просмотр, копирование и распространение иностранной видеопродукции.
Куда строже стали охранять и границы страны. Времена, когда китайская граница была фактически открыта и не охранялась, закончились в 2011-2012 годах, то есть как раз тогда, когда к власти пришёл Высший Руководитель. В последние годы резко усилена пограничная охрана, оборудованы многочисленные посты вдоль пограничных рек, активно идёт работа с населением. Именно при Ким Чен Ыне удалось дипломатическими методами добиться того, что границу оборудовали и с китайской стороны, устроив вдоль китайского берега пограничных рек на всём их протяжении проволочную ограду.
Причины подобных мер понятны – для сохранения стабильности крайне важно не допускать распространения в стране не одобренной официально информации о внешнем мире. Поскольку в Корее главными источниками такой информации являются видеофильмы и рассказы гастрабайтеров-нелегалов, то с этими явлениями в первую очередь и ведётся борьба.
ПЕРСПЕКТИВЫ
Итак, Ким Чен Ын решился на то, на что так и не решился его престарелый отец – он начал в КНДР рыночные реформы, нацеленные на то, чтобы превратить страну в очередной вариант «диктатуры развития». Иначе говоря, их цель – повторение китайского пути: построение рыночной, но регулируемой государством, экономики в условиях авторитарного политического режима. Понятно, что в условиях КНДР во главе такого режима останутся те же семейства, которые правят страной уже более полувека.
Конечно, перед ним стоят непростые задачи. Страну надо развивать в условиях крайне сложной международной обстановки, сохраняя внутриполитическую стабильность, несмотря на существование по соседству другого, куда более богатого, но говорящего на том же языке государства. Политические сложности означают невозможность резких идеологических поворотов: дабы не вводить народ в смущение, Ким Чен Ын и его окружение, даже осуществляя реформы на практике, пока опасаются говорить о реформах открыто и уж тем более как-то оформлять эту новую экономическую политику на законодательном уровне.
Тем не менее, учитывая единство северокорейского правящего класса (как старого, так и нового), высокую степень административно-полицейского контроля над населением и заинтересованность основных геополитических игроков (в особенности Китая) в сохранении статус-кво, можно считать, что у Ким Чен Ына есть шансы на успех. Остаётся только пожелать ему удачи: старается Высший Руководитель, третий из рода Кимов, конечно, в основном для себя и своих братьев по классу, но в конечном итоге от его усилий выиграет, пусть и в разной степени, и подавляющее большинство населения Северной Кореи.
Андрей Ланьков
В прошлом материале, посвященном военной мощи КНДР, уже указывалось, что ныне сложившийся относительный паритет военных возможностей сторон на Корейском полуострове скоро завершится, причем именно в пользу Южной Кореи. Этот тезис вызвал массу дискуссий и комментариев в Сети, поэтому было бы логично шире осветить именно этот аспект региональной военной политики: динамику военных потенциалов Пхеньяна и Сеула.
Любой военный потенциал, так или иначе, опирается на демографический, экономический, технологический, научный и политический фундамент, поэтому вначале стоит оценить именно эти параметры на сегодняшний день.
В первую очередь важны демографические характеристики. Так, население Южной Кореи – 48,87 млн. чел., Северной Кореи – 24,5 млн. чел. По оценкам, опубликованным в открытой военной печати, мобилизационные ресурсы Южной Кореи составляют 14,2 млн. чел. (в т.ч. 9 млн. годных к военной службе), а Северной Кореи – 6,2 млн. чел. (в т.ч. 3,7 млн. годных к военной службе). Итого: если по численности населения Юг превосходит Север в 2 раза, то по мобилизационному ресурсу в целом в 2,29 раза, а по годным военной службе уже в 2,43 раза.
Если же оценивать экономический потенциал сторон, то картина следующая. Если сопоставить совокупные показатели ВВП по обменным курсам валют и по паритету покупательной способности (ППС), то соотношение у противостоящих сторон следующее. Если брать номинальный ВВП за 2010 г., то у Юга он больше в 35,2 раза, а если рассчитанный по ППС, например, за 2011 г., то видно превосходство уже в 38,9 раза!
Важнейшей характеристикой экономического потенциала в плане общего военно-экономического потенциала являются также объемы промышленного производства, уровень развития инфраструктуры, золотовалютные резервы. Тут ситуация для КНДР еще более плачевная.
Так, по производству стали Пхеньян уступает в 46,1 раза, а по производству автомобилей - в 1068 раз. Еще одним важнейшим показателем является энергетика. Пхеньян уступает по установленным мощностям в электроэнергетике в 10 раз, а по объемам производства электроэнергии в 20 раз. Обе страны импортируют нефть, а именно нефтепродукты - ключевое топливо в современном гражданском транспорте и военной технике: Север импортирует нефть в объеме меньшем в 226 раз. Это и неудивительно, ведь суммарный объем внешней торговли КНДР меньше в 212 раз.
Если же сопоставить размеры доходных и расходных статей бюджетов обеих стран, то сопоставление снова в пользу Юга. Так, если брать доходы бюджета Южной Кореи, то они примерно в 30-40 раз превышают соответствующий показатель КНДР, рассчитанный по самым оптимистичным оценкам, если же брать пессимистические оценки, то разрыв достигает 80-100 раз. Аналогичная картина и по расходам. Наиболее красноречивый показатель - одни только расходы государственного бюджета Южной Кореи примерно в 8-10 раз превышают оценочный объем всего годового ВВП КНДР. Одни только золотовалютные резервы Южной Кореи превышают весь годовой ВВП КНДР в 7,5-11 раз.
Если сравнивать транспортную инфраструктуру, важную с точки зрения стратегических возможностей, то здесь превосходство снова на стороне Юга и причем системное. Сеул опирается на более плотную и гибкую транспортную сеть. Так, уступая по размерам территории, Южная Корея значительно превосходит Северную по плотности аэродромной, автодорожной и железнодорожной сетей: в 1,75, 4,87 и 1,2 раза, соответственно. Южная Корея также располагает очень мощной портовой инфраструктурой, на порядки превышающей пропускные возможности портов КНДР. В то время как Южная Корея контролирует один из крупнейших торговых флотов мира, аналогичные показатели у Севера практически ничтожны.
Разрыв в технологическом потенциале лучше всего характеризует такой пример: одна только компания Samsung потратила на исследования сумму большую, чем все государственные расходы КНДР! Отставание такой важной отрасли, как станкостроение, у КНДР от Республики Корея, по оценкам западных экспертов и опубликованным интервью перебежчиков с инженерным и научным образованием, составляет около 25-27 лет, возможности по производству элементной базы электроники отстают примерно на 30 лет, в области базового приборостроения отставание от 15 до 40 лет в зависимости от направления и т.д.
Политический вес Сеула лучше всего показывает его экономическая значимость даже для дружественных Пхеньяну стран. Ключевой партнер КНДР - это Китай. В 2011 г. объем двусторонней торговли между Китаем и Южной Кореей достиг уровня в 245 млрд. долл. Объем же торговли Китая с Северной Кореей за 11 месяцев 2011 г. достиг лишь 4,673 млрд. долл. Итого, Юг Китаю в 52,5 раза «дороже», чем Север. Конечно, эти цифры несколько условны, но достаточно точно характеризуют нынешнее неравенство.
При взгляде на все эти цифры возникает закономерный вопрос: каким образом вообще возможен какой-либо паритет между сторонами при таком вопиющем разрыве? Причем паритет не только из-за ядерного оружия, но и обычных вооружений КНА. Дело здесь не только в фортификации Северной Кореи и других асимметричных ходах. Чтобы понять, как и почему сложилась нынешняя ситуация, необходим кое-какой исторический экскурс в историю последних двух десятилетий.
Для оценки нынешней ситуации и перспектив ее развития следует учитывать определенные особенности новейшей истории Корейского полуострова.
Во-первых, Южная Корея, в принципе, куда менее милитаризована, чем Северная. Причин тому несколько. Это и наличие войск США на своей территории после окончания войны (советские и китайские части покинули КНДР еще в 1950-х гг.), что значительно упрощало поддержание военной безопасности страны со ставкой на гарантии союзника. И принципиально иной тип экономики - открытая экспортная, а не импортозамещающая автаркическая, что в свою очередь ограничивало возможность превращения страны в общество с доминированием военных приоритетов над экономическим развитием. Иной поэтому была и историческая стратегия модернизации: если КНДР уже с начала 1960-х гг. стала вести политику «параллельного гражданского и военного строительства» и «превращения страны в неприступную крепость», то Республика Корея поставила в приоритет наращивание именно экономической составляющей.
Во-вторых, неуправляемость и низкая предсказуемость Пхеньяна для союзников была той причиной, из-за которой КНДР не получала ни от Китая, ни от СССР достаточной военно-технической помощи для обеспечения гарантированного военного превосходства над Югом. В свою очередь, и США, и СССР своими поставками относительно современного вооружения обеим сторонам поддерживали определенный паритет на полуострове, не допуская возникновения перевеса в пользу одной из сторон. Эта ситуация продолжалась до конца 1980-х гг.
Ситуация изменилась в начале 1990-х. Пхеньян оказался в условиях экономической катастрофы после распада СССР и серии стихийных бедствий, Сеул же очутился в условиях «почти победителя» в традиционной борьбе двух Корей.
Но прошедшие 20 лет так и не были использованы для целенаправленного создания Югом тотального военного превосходства на полуострове.
С одной стороны, в 1990-х гг. сказывалось ошибочное ожидание скорой гибели КНДР под грузом внутренних проблем. С другой стороны, конец 1990-х - начало 2000-х гг. - это и попытки проведения политики «мирного сосуществования» с продолжающейся ставкой на США как союзника, который, так или иначе, сможет окончательно решить проблему с Севером, «если вдруг что-то пойдет не так». Ведь в эти годы всем окончательно стало ясно, что объединение как мирным, так и силовым путем для Южной Кореи - это новые расходы и теперь уже внутренние социальные проблемы. Тем более за 1990-е гг. окончательно исчезла угроза северокорейского вторжения и Сеул, просто поддерживая свои вооруженные силы в тонусе и осуществляя относительно вялое перевооружение, за эти 20 лет и так уже по формальным индикаторам военного потенциала во многом обошел соперника.
Однако целая серия инцидентов в 2010 г., связанных с продемонстрированной недостаточной боеготовностью Южной Кореи, и предшествующее бессилие США в 2000-х гг. остановить военную ядерную программу КНДР привели к смене стратегии развития военного потенциала страны.
Во-первых, традиционная парадигма симметричной гонки вооружений изжила себя. Наличие относительно большего количества современного оружия оказалось легко компенсируемым при помощи ядерного оружия, а также целого ряда асимметричных ходов (фортификация, маскировка, ставка на баллистические ракеты и т.п.).
Во-вторых, выяснилось, что если Север может нанести достаточно разрушительный первый или ответный удар по гражданскому населению Юга, то в общем уже не столь важно насколько КНДР формально уступает в целом и способна ли победить в войне. А для того, чтобы гарантировать неспособность Пхеньяна нанести этот самый неприемлемый ущерб при различных сценариях конфликта, требуются радикально иные и степень, и форма превосходства. Просто иметь более сильную армию недостаточно. Требуется создание иного и по численности, и по составу набора силовых инструментов: новые системы ПВО и ПРО, технической разведки, высокоточное оружие, робототехника и т.д.
В-третьих, все эти проблемы усугубляются еще тем, что в значительной степени нынешняя армия во многом вооружена морально устаревшими образцами вооружения как в сухопутных силах, так и в ВВС. Долгие годы полное перевооружение затягивалось и откладывалось по причинам экономии финансовых средств, однако бесконечно это продолжаться не могло. Аналогичная ситуация, конечно же, характерна и для КНДР, и даже в большей степени.
В-четвертых, в отличие от периода «холодной» войны, у Южной Кореи уже накоплен достаточный финансовый потенциал, развитая гражданская промышленность, а также создан достаточно мощный военно-промышленный комплекс. Теперь Сеулу уже не требуется довольствоваться только дешевыми системами, поставляемыми в рамках военной помощи или выбирать лишь из того, что есть на обычном рынке вооружений в базовой экспортной комплектации у ограниченного списка поставщиков. Тем более теперь уже Юг часто размещает заказы лишь на разработку отдельных систем и подсистем под собственные требования (в США, России, Израиле), и сам осуществляет конструирование и выпуск военной техники с использованием иностранных, либо адекватных отечественных технологий. Поэтому программа перевооружения сейчас уже не только средство решения военно-политических задач, но и способ наращивания промышленного и технологического потенциала страны.
В-пятых, не только на Корейском полуострове, но во всей Северо-Восточной Азии происходит стремительное наращивание военной мощи. Идет активное обновление вооруженных сил Китая и Японии. Это еще один, и далеко не второстепенный стимул перевооружаться.
Таким образом, только в последние годы сложился комплекс факторов, создающий как и соответствующую мотивацию в Южной Корее, так и возможности по успешной реализации стратегии достижения тотального военного превосходства над КНДР.
Происходящие изменения лучше всего начать рассматривать с той сферы, в которой Юг традиционно сильнее Севера - морской компоненты вооруженных сил. ВМС Южной Кореи уже сейчас могут легко потопить практически весь надводный флот КНДР без особых проблем. Единственными реальными козырями Севера в современных условиях остаются лишь морские силы командования специальных сил КНДР, и подводный флот.
И если у первых шансы представлять реальную опасность для врага на море призрачны (надо еще не погибнуть при транспортировке вместе с остальными кораблями и катерами надводного флота), то вторые сейчас рассматриваются в Южной Корее как единственная реальная сила в возможной войне. Поэтому предпринимаются меры, чтобы с этой опасностью эффективно бороться.
Уже в 2015 г. ожидается создание отдельного командования подводных сил. Также продолжается стремительное наращивание численности собственного подводного флота: на вооружении уже стоят 12 современных неатомных подлодок и их число постоянно растет. Одновременно проводится глубокая модернизация и просто противолодочных возможностей флота в целом. В ход идут все варианты: от закупки и установки более совершенных образцов традиционного оборудования (новые сонары, средства обработки сигналов) до таких пока нетрадиционных вещей, как подводная робототехника.
При этом следует учитывать тот факт, что возможность защититься от подлодок Севера критична, только если они уже большей частью развернуты в акваториях на момент начала конфликта. Если этого еще не произошло, то их легко запереть на военно-морских базах, заминировав фарватеры. Практически же беззащитны перед современной авиацией и все причалы, что делает даже эту наиболее серьезную часть военно-морского потенциала КНДР крайне уязвимой.
Учитывая все эти факторы, меняются и подходы к применению ВМС Республики Корея в целом.
Во-первых, наращиваются «мобильные силы», находящиеся на постоянном боевом дежурстве и способные начать боевые действия сразу из состояния мирного времени без относительно длительной предварительной подготовки. Под их нужды планируется ввод в строй до 2020 г. трех новых военно-морских баз.
Во-вторых, флот к 2020 г. будет выполнять не только традиционные военно-морские задачи, но и задачи прикрытия территории страны от ударов авиации и баллистических ракет. Именно в рамках решения подобных задач (в первую очередь ПРО) развиваются возможности современных эсминцев.
В-третьих, подводные лодки с 2018 г. начнут получать дальнобойное высокоточное оружие. В качестве такового называются, например, ракеты с дальностью стрельбы до 500 км, что в условиях Корейского полуострова делает их стратегическим оружием. Это фундаментально изменит расстановку сил в регионе: Сеул получит принципиально новое ударное средство, способное быстро и без заметной предварительной подготовки атаковать цели на всей территории КНДР из прилегающих морей.
Поэтому к 2020 г., помимо тотального превосходства над противником в формате «флот против флота», ВМС Сеула обретут и возможность действовать в формате «флот против берега». Раньше в вероятном конфликте эту роль планировалось целиком и полностью возлагать на плечи ВМС США. При этом ударные возможности значительно вырастут не только у ВМС, но и у ВВС, и сухопутных сил.
В настоящее время основные усилия, предпринимающиеся в рамках программ модернизации воздушной и наземной компонент военной мощи Республики Корея, направлены на нивелирование относительных преимуществ армии КНДР. Еще одной назревшей проблемой для Сеула является замена морально и даже физически устаревших образцов вооружения и военной техники, ведь по многим показателям значительная доля армейских частей соответствуют требованиям разве что 1970-х гг.!
Самый главный военный аргумент КНДР – это ее ядерное оружие. Учитывая же технологический уровень ядерного комплекса КНДР, разные аналитики, использующие разные методики и допущения, видят следующие варианты существующих для Южной Кореи угроз на театре военных действий. Это различные ядерные фугасы (на собственной территории, либо доставляемые диверсионными группами в случае, если у КНДР будет достаточно обогащенного урана для изготовления аналогов американских ядерных мин конца 1950-х), ядерные морские мины и торпеды, авиабомбы, доставляемые пилотируемыми самолетами, баллистические ракеты малой дальности.
Борьба с первыми двумя опасностями для Южной Кореи не столь сложна: в одном случае это традиционные меры противодиверсионной борьбы в собственном тылу, в другом - обычные действия флота по борьбе с минной и торпедной опасностью. Во втором случае главное - это общая боеготовность и боеспособность флота.
Стратегия противодействия ВВС и Ракетным силам КНДР включает в себя два компонента: наступательный и оборонительный. Самый эффективный способ борьбы с носителями ядерного оружия - это их уничтожение еще до старта. Тут возможности Южной Кореи растут день ото дня.
Помимо появления на вооружении крылатых ракет морского и наземного базирования, способных в первом опережающем ударе поразить аэродромы и ракетные базы, идет постоянное улучшение возможностей военной авиации по выполнению аналогичных задач. В первую очередь это касается дальнобойного высокоточного оружия, действующего по принципу «выстрелил-забыл». При помощи подобных систем возможно быстрое и эффективное выведение из строя взлетно-посадочных полос авиабаз, рулежных дорожек из подземных укрытий, разрушение выездных ворот. Ракетные базы, несмотря на развитую фортификацию, тоже могут быть выведены из строя: дистанционным минированием кассетными боеприпасами наземных площадок, разрушением выездов на поверхность прямым попаданием в них. И это может быть сделано уже в первые часы войны на всей территории КНДР.
Для перехвата же уже взлетевших ракет и самолетов будут действовать два эшелона ПВО и ПРО. Помимо просто плотной сети наземных противовоздушных и противоракетных комплексов (развертывается быстрыми темпами в настоящее время), увеличатся возможности по использованию истребительной авиации.
С одной стороны: ВВС Юга уже сейчас получают на вооружение самолеты дальнего радиолокационного обнаружения, что создает возможность заметить взлетающие самолеты и ракеты противника своевременно и с запасом по времени. С другой, помимо абсолютного превосходства истребительной авиации Юга в бортовых радарах и традиционном вооружении, высока вероятность размещения еще до 2020 г. на самолетах противоракет (в настоящее время в США ведутся активные разработка и испытания таких ракет и обеспечивающих их применение систем для истребительной авиации). Это позволит атаковать взлетающие баллистические ракеты сразу из режима дежурства в воздухе.
Таким образом, практически весь ударный потенциал ВВС и Ракетных сил КНДР сможет быть, так или иначе, нейтрализован, причем без неприемлемых потерь уже в 2020 г.
Последние годы также демонстрируют появление эффективных средств борьбы против артиллерии технологически отсталого противника. Помимо традиционных схем - быстрого наращивания плотности и численности радаров артиллерийской разведки вдоль ДМЗ и увеличения контрбатарейного потенциала артиллерии за счет переоснащения артиллерии скорострельными самоходными орудиями К-9, Сеул проявляет интерес к чисто оборонительным системам.
В 2000-х гг. появились первые технологические решения задачи перехвата малогабаритных артиллерийских боеприпасов еще в воздухе. В случае внезапного артиллерийского удара со стороны КНДР такие системы перехватят лишь малую долю летящих снарядов, однако если первый удар будет наносить Сеул с его ожидаемыми ударными возможностями на 2020 г., то ответный артиллерийский удар будет уже довольно слабым, и такие системы как ныне существующие «Железный купол» или C-RAM вполне смогут его отразить при адекватной численности развернутых на позициях комплексов.
При этом такое размещение, с одной стороны, вполне по карману Южной Корее, с другой - будет экономически выгодно. Даже если перехватываемый реактивный снаряд будет дешевле, чем стоит ракета-перехватчик ($40 тыс.), удастся избежать куда большего ущерба от падения снаряда на прикрываемый город. Сейчас Южная Корея активно изучает израильский опыт применения подобных систем, а также отслеживает работы по созданию их нового, более дешевого и эффективного поколения в США.
Если же брать традиционные проблемы в случае войны с Севером на суше, то нынешний паритет закончится довольно скоро просто потому, что большую часть устаревшего парка наземных и авиационных вооружений Юг заменит новыми танками, бронемашинами, ударными вертолетами и довольно быстро с уровня армии США 1970-х - начала 1980-х гг. перешагнет на уровень американцев 2000-х гг. Именно отсутствие в достаточном количестве у Юга систем с превосходящими боевыми характеристиками создавало паритет с технически отсталой армией КНДР. Так, на вооружении до сих пор состоят антикварные танки М-48 родом из 1950-х.
А, учитывая, что новое поколение техники уже в должной мере укомплектовано системами обнаружения (что во многом компенсирует преимущества местного ландшафта и растительного покрова для маскировки обороняющихся), дальнобойным и высокоточным оружием (что позволяет поражать уязвимые части укрытий и позиций обороняющихся издалека), а также различными средствами пассивной и активной защиты (позволяющими уводить в сторону или сбивать противотанковые и противовоздушные боеприпасы) - традиционные козыри Севера в наземной обороне автоматически перестанут быть таковыми. Очевидно, что как только паритет сторон исчезнет - политическая ситуация на Корейском полуострове тоже не замедлит измениться. Однако это уже совсем другая история.
This entry passed through the Full-Text RSS service - if this is your content and you’re reading it on someone else’s site, please read the FAQ at fivefilters.org/content-only/faq.php#publishers.